Она услышала, как он колотит кулаками в дверь. Лидия, которая была на кухне, крикнула:

— Я открою.

В следующее мгновение Эдвард уже был в гостиной. Он выглядел очень элегантным и суровым в темном костюме и военном галстуке.

Только ради миссис Каттинг Роза поцеловала его в щеку.

— Эдвард, как я рада тебя видеть! Когда ты вернулся? Я уверена, что ты знаком с Терезой Каттинг.

В темно-серых глазах Эдварда появился опасный блеск. Он не обратил никакого внимания на миссис Каттинг, и это было очень плохим знаком, ведь он был очень церемонным человеком.

— Я думаю, ты прекрасно знаешь, почему я здесь, — сказал он. — Я хочу поговорить с Руфой.

— С Руфой? — Помня о присутствии миссис Каттинг, Роза старалась, чтобы голос ее звучал беззаботно. — Боюсь, что ее здесь нет. Разве ее не было дома, когда ты приехал?

Эдвард проговорил:

— Пожалуйста, не лги мне, Роза.

— Почему я должна тебе лгать? Я не видела ее уже несколько недель. Пожалуйста, сядь.

Он не сел. Он так и остался стоять в дверях. Он не сводил с Розы горящих яростью глаз.

— Я приехал на ферму примерно полчаса назад и нашел записку на кухонном столе. Руфа ушла от меня.

— Что?! — На этот раз Роза громко вскрикнула. — О Боже, нет! О Боже, она сошла с ума!

Миссис Каттинг с тактичным выражением на лице быстро поднялась с дивана.

— Мне пора идти. Рада была повидать вас. — Она поспешила к выходу, не попрощавшись за руку и не оглядываясь назад.

— Я видела, что с ней что-то происходит, — простонала Роза. — Почему я ничего ей не сказала? Дорогой, мне безумно жаль. Единственное, что я могу сказать в ее защиту, так это то, что она, наверное, сошла с ума. — Она не поднимала глаз от коврика у камина, боясь взглянуть ему в глаза. — Что было в записке?

— Только то, что она уходит от меня и что ей очень жаль. Я думаю, что я, по крайней мере, имею право на получение объяснений. Где она?

Роза нащупала в кармане брюк сигареты и спички. Она прикурила сигарету, со злостью швырнув обгорелую спичку в камин.

— Последний раз тебе говорю, что Руфы здесь нет.

— Ты знаешь, где она, — сказал Эдвард.

— Я не знаю точно, она мне не сказала ни слова, — ответила Роза. — Но я предполагаю, что она там же, где и Тристан. — Она взглянула на него и поняла, что он глубоко потрясен ее словами. Невероятно, но он совершенно ничего не подозревал: как мог он быть так наивен?

— Тристан?

— Послушай, я ничего не могу утверждать наверняка. Но я видела их вместе. Это было очевидно.

Он произнес тихим, дрожащим от гнева голосом:

— Я не верю этому.

— Ну хорошо, будем надеяться, что я не права.

— Но он же еще мальчик!

— Мне он не показался мальчиком, — резко возразила Роза. — Он выглядел как молодой мужчина, причем довольно самонадеянный молодой мужчина.

— Во всем виноват он, не так ли? — вскипел Эдвард. Его крик заставил Розу резко отпрянуть. — А она здесь ни при чем? Она меня не предала?

— Да ты практически сам ее вынудил, — резко оборвала его Роза. — Чего ты ждал, скажи на милость? Уехал и оставил ее в доме одну с молодым красавцем. Чего еще можно было ожидать, черт возьми?

— Я доверял ей. У всех вас мораль — как у гулящих девок, но я думал, что Руфа другая. Она точно такая же, как Настоящий Мужчина, — все повторяется, как ночной кошмар.

— Муж должен спать со своей женой! — воскликнула Роза, задетая за живое. — Это совершенно нормальная вещь для всех нормальных людей, кроме тебя! О Боже! — Она прижала ладони к щекам, пытаясь успокоиться. — Извини. Извини. Это просто глупо с моей стороны. Почему я кричу на тебя? Я должна испытывать невероятный стыд и смущение.

Эдвард был озадачен.

— Почему ты должна испытывать смущение?

— Ну конечно. Она обманула тебя, чтобы завладеть твоим состоянием. Конечно, это ее вина. И моя. Я позволила ей выйти за тебя замуж, когда ее все еще страшно мучили воспоминания. О Господи, какая неприятность!

Его ярость немного утихла. Казалось, вся комната пропитана его болью.

— Я тоже знал это, — сказал он. — По ночам ее мучили кошмары, ей снился Руфус. Она позвонила мне два дня назад, плакала и просила вернуться домой. Я постарался вернуться поскорее — и я опоздал.

— Дело в том, что она действительно любит тебя. Я думаю, что она не хотела бросать тебя. Должно быть, она просто сошла с ума. — Роза подошла к нему и смущенно коснулась его руки. — Пойдем на кухню и чего-нибудь выпьем.

— Насколько очевидно это было? Неужели вся округа смеется надо мной?

— Никто не смеется!

— Боже, все меня жалеют, — поморщился Эдвард, словно проглотил ежевику. — У тебя есть виски?

— Есть. Я налью тебе большой стакан. — Она подтолкнула его к выходу из гостиной — мечты Руфы — и с облегчением закрыла за собой дверь. На кухне ситуация казалась такой же отвратительной, но здесь с ней было легче смириться. К счастью, на кухне никого не было. Лидия, у которой в последнее время появился такт, столь несвойственный семейству Хейсти, увела Селену и Линнет наверх, чтобы они не мешали их разговору. В доме пахло скандалом. Роза налила себе большой стакан джина. Она налила в стакан Эдварда так много виски, что он мрачно улыбнулся, когда она протянула ему стакан.

— Лекарство, — проговорил он.

— Это помогает. — Роза села за стол. Эдвард тяжело опустился на стул напротив нее, он был просто ошеломлен случившимся. Между ними повисла тишина, которая длилась, казалось, целую вечность.

Роза тяжело вздохнула.

— Эдвард, ты меня извини, но неужели ты действительно даже не подозревал, что между ней и Тристаном что-то происходит?

— Нет. — Он нахмурился. — Я полагаю, что я выгляжу полным идиотом, но не могу в это поверить. Любая другая женщина в мире, но не Руфа. Только не Руфа.

— Почему нет? Она всего лишь женщина, а вовсе не ангел. Это вполне понятная и обычная вещь, когда женщина вступает в связь с живущим в ее доме молодым красавцем.

— Гм… — Он взглянул на нее. — А Тристан красавец? Я даже не заметил, когда он повзрослел. Для меня он все еще ребенок.

— И ты любишь его, — грустно проговорила Роза.

— Да. Ты ведь помнишь, как его обожала Элис. Он был совсем ребенком, когда она умерла.

— Наши дети вырастают, — сказала Роза. — И тогда проявляется все, что мы сделали неправильно. После смерти Настоящего Мужчины я слишком много взвалила на Ру, ведь она была такой благоразумной. Но получилось так, что я не оставила ни малейшего отверстия, через которое она могла бы общаться с нами. И она привыкла, что никто ее толком не слушает. Кроме тебя. Только к тому времени было уже слишком поздно, и она просто не знала, как кричать о помощи.