— Чинн, ты разве забыла, что хотела лететь совсем в другом направлении? Ты же хотела назад в Сообщество. А мы полетим далеко в космос.

— Я великолепно себя чувствую, и маленький воин тоже, — покачала она малыша.

За это время утолщения с обеих сторон ее тела уже исчезли, и Чинн выглядела почти такой же подвижной и аскетичной, как тогда, когда Елена впервые увидела ее на Ниф-Нахе.

— Нет, Чинн, ты останешься здесь, на Ианама Зура. Я ни за что не возьму на борт женщину с младенцем.

Глаза женщины-сплита превратились в две узенькие щелочки, ее руки вздрагивали. Казалось, надвигается вспышка ярости, но Чинн сумела овладеть собой.

— Мы никогда не улетим с этой отвратительной планеты. Я предпочту сопровождать вас. Я не боюсь опасности, и вы это очень хорошо знаете.

Уголки губ Елены вздрогнули.

— Мы заберем вас на обратном пути. Я тебе обещаю.

— Нет, клянусь вонючей, всклокоченной бородой Турука! — взорвалась Чинн. Ее лицо потемнело, и она хотела сделать рукой какой-то знак, но в руках у нее был ребенок, который как раз в этот момент зашевелился и начал плакать. — Тварь возьмет меня с собой, я требую!

— А вот и не возьмет, — радостно фыркнула Нопилея.

Чинн попыталась встать, но тут же рухнула на скамью. Она вовсе не была такой бодрой, какой казалась.

Не обращая внимания на вопли женщины-сплита, Елена и Нопилея в последний раз отправились к баркасу, чтобы забрать оттуда питательные плитки Елены и внести в бортовой компьютер «Архипелага» данные о положении блуждающего пиратского корабля. Они не сомневались в том, что маленький теладинский баркас отныне будет стоять здесь в течение многих язур. Может быть, простоит девяносто три язуры, как «Архипелаг», а может быть, останется здесь навсегда. Елена не оглядывалась.

«Архипелаг Болотных Орхидей» оказался большим кораблем. Елену он просто потряс. По форме он походил на пузатую раковину грязно-бежевого цвета. И хотя он производил сильное впечатление, видно было, что им давно не пользовались.

Мощные моторы работали в полную силу, чтобы за минимальный срок достичь координат, слитых Еленой с компьютера баркаса, ибо ничего не было для них дороже времени, которого оставалось в обрез. Каждая сезура могла быть решающей в вопросе о жизни и смерти для Ушана т'Сккта, Калманкалсалта И Нола Хи. То же относилось и к #efaa. Елена старалась не думать о том, что за последние несколько тазур она уже третий раз пересекает этот отрезок космоса.

Наладить связь с экипажем «Архипелага» оказалось весьма проблематичным. Нопилее приходилось постоянно переводить с одного языка на другой и обратно, поскольку ни экипаж, ни бортовой компьютер корабля не владели торговым языком. Особенно сложно оказалось переводить координаты цели в систему единиц Ианама Зура, отличающуюся от стандартов Сообщества. И так продолжалось битую стазуру. Наконец у штурмана корабля Эладади Уярофолиса Эбосирирея Второго иссяк запас эстетических слов, и он в отчаянии посмотрел на Елену и Нопилею.

Нервы Нопилей тоже были на пределе. Да, она была образованной теладинкой, знала и понимала почти все термины. Но передавать их на древнетеладинском в большинстве случаев было практически невозможно. В результате Нопилее приходилось давать пространные описания и объяснения, при этом постоянно переспрашивая у Елены. В конце концов худо-бедно все же удалось определить курс с помощью бортового компьютера, хотя небольшие численные погрешности все равно исключать было нельзя.

Центральный пост управления был настолько просторным, что даже Елена чувствовала себя в нем достаточно уютно. Хотя, конечно, к ярким, пестрым краскам интерьера, благодаря которым консоли и пульты управления выглядели как детские игрушки, еще надо было привыкнуть. Космолетчица уже давно не видела так хорошо обустроенной кабины. А если уж быть совсем точной, с тех пор, как она покинула тесный, но такой уютный «АП Никконофун».

Елена, Нопилея и Эбосирирей напряженно следили за информацией о полете и навигационными приборами, так как в любой момент ожидали появления нужного им космического корабля. Компьютер не выдавал данные на виртуальные проекционные поверхности, которые появлялись и исчезали в зависимости от необходимости, как было принято на кораблях Сообщества, а использовал для этой цели ряд овальных экранов, на которых появлялись яркие картинки. Однако космос оставался пустым. Ианама Зура, превратившуюся в крошечную точку, и «Архипелаг» разделяли теперь световые язуры и стартовые ворота. Если верить показаниям приборов, примерно через две инзуры корабль достигнет района, где можно будет установить нахождение потерпевшего аварию невольничьего корабля.

— Может быть, гравидар тоже не в порядке, — предположила Нопилея.

Елена покачала головой, подумав при этом о девяноста трех язурах, тяжелым грузом висевших на корабле.

— Может быть, ты и права. Может быть, корабль не был заново настроен после прохождения ворот. Спроси Собисирия.

— Эбосирирея, — поправила ее Нопилея и сразу же попыталась максимально точно перевести вопрос штурману.

Он высокомерно засопел, не дав ей закончить предложение.

— Четкость по краям изображения и оптимальная точка не сместились, так как «Архипелаг Болотных Орхидей» следит за этим очень внимательно, — перевела Нопилея. — Елена, а что такое четкость по краям изображения и оптимальная точка?

Космолетчица смерила взглядом пестрого ящера с Ианама Зура, который снова упрямо смотрел в окно, как будто находился на борту совершенно один.

— Пожалуй, это означает, что на корабле повторная калибровка вообще не проводилась, — угрюмо заключила Елена. — Похоже, экипаж заржавел гораздо больше, чем сам корабль. Ты можешь рассказать этому упрямцу что-нибудь эстетическое, чтобы он изменил свое мнение о нас?

— А что, желтый паштет из саламандры, такого эстетического я должна ему рассказать, чтобы он понял, как обращаться с гравидаром? — разозлилась Нопилея, подняв лапы вверх. Чешуйка у нее на лбу потемнела.

Елена пожала плечами; на ее лице появилось растерянное выражение.

— О поэтической справедливости, о ящерах-младенцах в тумане, ну я не знаю, расскажи ему хоть что-нибудь!..

Нопилея пробормотала что-то невразумительное, откинулась в кресле и глубоко задумалась. И уже через несколько стазур кое-что придумала. Что может быть эстетичнее, чем истина в последней инстанции? А что если она сумеет с помощью риторики загнать Эбосирирея в угол, из которого ему будет не выбраться? Удастся ли такая авантюра ей, еще не очень-то хорошо владеющей древнетеладинским? Ну что ж, скоро узнаем! Нопилея снова нагнулась вперед и попыталась втянуть штурмана в разговор. И если сначала он отвечал кратко и неохотно, то уже через какое-то время попался на ее удочку.

Пока увлеченные беседой теладинцы шипели и фыркали, Елена старалась не показывать своего нетерпения, хотя, скорее всего, теладинец с Ианама Зура все равно не понял бы ее языка мимики и жестов. Наконец спустя десять мизур (Эбосирирей только что с энтузиазмом рассказал о своей преданности эпической элегантности истинности и тут же с огорчением признал, что сам себе противоречит, отказываясь пойти навстречу Елене) штурман взял пульт управления полетом и передвинул два виртуальных регулятора в новое положение. Тут же, без всякого перехода, на экране гравидара промелькнул ослепительно-белый блип, который мгновенно исчез, пока штурман передвигал регуляторы. У Елены вырвался короткий изумленный возглас. Штурман тоже что-то прошипел и повернул регуляторы назад так, чтобы блип снова показался на экране.