Я Жу, конечно, ее родной брат, но он без колебаний использует любые средства, лишь бы достичь своих целей. Она не возражала против развития, последовавшего за новыми планами. Окружающий мир менялся, и руководству Китая тоже приходилось искать новые стратегии, чтобы разрешить сегодняшние и завтрашние проблемы. Сомнения у Хун и многих других вызывало то, что социалистические основы не были увязаны с развитием экономики, где большое место занимал свободный рынок. Неужели альтернатива невозможна? Она не могла с этим согласиться. Такой могучей стране, как Китай, незачем продавать душу в погоне за нефтью, сырьем и новыми рынками сбыта для своей промышленной продукции. Разве не великая задача — показать миру, что жестокий империализм и колониализм не являются необходимым последствием развития страны?

Хун видела алчность в людях более молодого поколения, которые благодаря деловым и родственным связям, а в особенности благодаря беспардонности сумели сколотить крупные состояния. Они чувствовали себя неуязвимыми и оттого становились еще более жестокими и циничными. Она намерена оказать сопротивление им и Я Жу. Будущее пока не решено, все по-прежнему возможно.

Закончив, она перечитала написанное, кое-что подправила и уточнила, запечатала конверт, адресовала его Ма Ли и легла в постель. Из темноты за окном не долетало ни звука. Но заснула Хун далеко не сразу, хотя очень устала.

В семь утра она встала и с веранды смотрела, как солнце поднимается над горизонтом. А когда пришла в ресторан позавтракать, Ма Ли уже была там. Хун села за тот же столик, заказала официантке чай и огляделась. За большинством столиков — члены китайской делегации. Ма Ли сказала, что хочет спуститься к реке, поглядеть на животных.

— Приходи ко мне через час, — тихо сказала Хун. — Номер двадцать два.

Ма Ли кивнула и вопросов задавать не стала. Как и меня, подумала Хун, жизнь научила ее, что секреты существуют всегда.

После завтрака она вернулась к себе, чтобы дождаться Ма Ли. Времени достаточно, отъезд на экспериментальную ферму назначен на полдесятого.

Ровно через час Ма Ли постучала в дверь. Хун отдала ей написанное ночью письмо.

— Если со мной что-нибудь случится, это письмо очень важно. Если умру от старости в своей постели, можешь его сжечь.

Ма Ли испытующе посмотрела на нее:

— Я должна за тебя опасаться?

— Нет. Но письмо необходимо. Ради других. И ради нашей страны.

Хун видела, что Ма Ли недоумевает, хотя та, не задавая более вопросов, спрятала конверт в сумку.

— Какие у тебя планы на сегодня? — поинтересовалась Ма Ли.

— Беседа с сотрудниками службы безопасности Мугабе. Мы им помогаем.

— Оружием?

— Отчасти. Но в первую очередь тренируем персонал, обучаем ближнему бою и приемам слежки.

— Да, тут мы эксперты.

— Я слышу скрытую критику?

— Конечно нет, — удивленно ответила Ма Ли.

— Ты знаешь, я всегда считала, что для нашей страны очень важно одинаково хорошо защищаться как от внутренних, так и от внешних врагов. Многие западные страны, к примеру, спят и видят, чтобы Зимбабве превратилось в кровавый хаос. Англия никак не может примириться, что в восьмидесятом эта страна добилась независимости. Мугабе окружен врагами. И сделал бы глупость, если б не требовал от службы безопасности работы на самом высоком уровне.

— Стало быть, он не глуп?

— Роберт Мугабе — умный человек, он понимает, что должен противостоять всем усилиям давних колонизаторов выбить почву из-под ног правящей партии. Если Зимбабве падет, та же судьба может постичь многие другие страны.

Хун проводила Ма Ли до двери и смотрела, как подруга удаляется по выложенной камнем дорожке, петляющей среди сочной зелени.

Возле самого бунгало росло палисандровое дерево, усыпанное голубыми цветками. Хун поискала, с чем бы сравнить окраску, но безуспешно. Подняла с земли опавший цветок и положила между страницами дневника, который всегда держала при себе, хотя записи делала редко.

Она хотела устроиться на веранде, изучить доклад о политической оппозиции в Зимбабве, но тут в дверь снова постучали. На пороге стоял один из руководителей поездки, пожилой мужчина по имени Шу Фу. Хун успела заметить, что он постоянно нервничает, как бы кто не ошибся со встречей. Он менее всего годился, чтобы отвечать за такую большую поездку, особенно учитывая его весьма скверный английский.

— Госпожа Хун, — сказал Шу Фу, — планы изменились. Министр торговли совершит поездку в соседний Мозамбик и хочет, чтобы вы присоединились к нему.

— Зачем?

Хун удивилась искренне. Она никогда не имела близких контактов с министром торговли Кэ, кроме разве что встречи с ним перед отъездом из Хараре.

— Министр Кэ просил лишь передать, что вы едете с ним. В составе небольшой группы.

— Когда мы выезжаем? И куда?

Шу Фу утер потный лоб и развел руками. Потом показал на свои часы:

— У меня нет времени вдаваться в подробности. Отъезд на аэродром через сорок пять минут. Опаздывать ни в коем случае нельзя. Возьмите с собой все необходимое на случай ночевки. Хотя, возможно, вы вернетесь сегодня же вечером.

— Куда мы летим? С какой целью?

— Об этом вас информирует министр Кэ.

— Скажите хотя бы куда!

— В город Бейра на Индийском океане. Насколько мне известно, перелет займет около часа. Бейра расположена в соседнем Мозамбике.

Больше Хун ни о чем спросить не успела. Шу Фу заспешил прочь.

Она неподвижно стояла в дверях. Напрашивается лишь одно объяснение: так хочет Я Жу. Он, разумеется, сопровождает Кэ. И ему нужно, чтобы я тоже поехала.

Ей вспомнилось кое-что услышанное в самолете. Бывший замбийский президент Каунда потребовал от национальной авиакомпании «Замбия эйруйз» приобрести один из крупнейших в мире лайнеров — «боинг-747». Собственно, ничто не мотивировало организацию регулярных рейсов такого лайнера между Лусакой и Лондоном. Но вскоре выяснилось, что фактически президент Каунда намеревался использовать этот самолет для своих регулярных визитов в зарубежные страны. И не потому, что стремился путешествовать в роскоши, просто ему требовалось место для оппозиции или для тех людей из правительства и высшего армейского командования, кому он не доверял. Каунда просто загружал самолет потенциальными заговорщиками и теми, кто мог в его отсутствие попытаться совершить переворот.

Может, и Я Жу рассуждает так же? Хочет держать сестру рядом, под контролем?

Хун вспомнила хруст ветки в темноте. Вряд ли там прятался сам Я Жу. Скорее кто-нибудь из его соглядатаев.

Поскольку Хун не имела намерения возражать Кэ, она быстро собрала небольшую дорожную сумку, приготовилась к отъезду и за несколько минут до назначенного срока была в холле гостиницы. Ни Кэ, ни Я Жу не видно. Однако ей показалось, что в холле мелькнул Лю, телохранитель Я Жу, хотя, возможно, она обозналась. Шу Фу проводил ее к одному из ожидающих лимузинов, куда вместе с нею сели еще двое — пекинцы, сотрудники министерства сельского хозяйства.