— Нет!

Движение прекратилось. Он еще раз вытер руки и снова постарался подтянуть себя. Нужно было как-то развернуться. Это не удавалось. Он пробовал с десяток раз, пока не бросил попытки. Силы покидали его. Шея болела от напряжения, он с трудом удерживал голову, чтобы не упасть вперед. Начал подниматься ледяной туман. Благодаря холоду кровотечение наконец остановилось, лицо постепенно превратилось в онемевшую маску. Веревка так туго стягивала грудь, что он мог делать только неглубокие вдохи.

— Ничего не предпринимай, я спускаюсь.

Это был голос Глума, прозвучавший где-то недалеко над ним.

— Вэланд, я на карнизе. Ты ниже меня примерно на десять футов. Сейчас я скину тебе другую веревку. Ты сможешь держаться за нее?

Сокольник вытянул руку насколько смог.

— Спускаю.

Веревка со свистом упала ему на плечо. Он ухватился за нее только со второй попытки. Негнущиеся пальцы не могли завязать надежный узел. Он дважды намотал веревку на запястье правой руки.

— Перенеси вес на нее. Тогда ты сможешь развернуться и все пойдет легче.

Вэланд взялся обеими руками и напрягся. Повиснув на этой веревке, он ослабил натяжение той, что обхватывала его грудь, и воздух хлынул ему в легкие.

— Разворачивайся лицом к скале.

Он продышался, прежде чем оттолкнуться ногами. Вэланд обернулся вокруг оси и хлопнулся грудью о камень. Он поморгал, сгоняя кровавую завесу с глаз, и над собой увидел Глума, выглядывающего вниз с карниза.

— У тебя нет сил, чтобы лезть. Ты должен дать Радульфу подтянуть себя ко мне.

Глум дал наверх знак, дернув за свою веревку. Сокольник почувствовал, как его повлекло вверх. Глум склонился, схватил его за рубаху и втащил на карниз.

— Все хорошо. Теперь отдохни и наберись сил, чтобы подняться наверх.

Эти слова утешения от юнца, еще не познавшего бритвы, заставили Вэланда рассмеяться, но этот смех был не вполне нормальным. Он стоял, удерживая равновесие на выступе, пока дыхание не выровнялось, затем поглядел вверх сквозь поднимающуюся снизу сырую мглу.

— Я готов.

Радульф мощно потянул его вверх. Перевалившись через край скалы, он увидел германца, упершегося ногами в торчащий из камней прут. Как только сокольник очутился на ровной поверхности, Радульф подбежал и схватил его. Он опустил Вэланда на землю и обхватил голову обеими руками.

— Что случилось? В тебя попал камень?

— Нет, это сокол. Не ожидал, что он ударит меня. Отклонился в неподходящий момент и…

Вэланда стошнило. Радульф опустился на колени и осмотрел рану.

— Нужно доставить тебя вниз.

— Серьезная рана?

— Скажем так, теперь ты уже не будешь таким симпатягой, как был.

Радульф заметил, что при Вэланде нет корзины.

— А что соколы, ты потерял их?

Вэланд помотал головой.

— Только не говори, что гнездо было пустым.

Сокольник выставил три негнущихся пальца.

— Слишком молодые. Не готовы.

Его кости, казалось, размякли, и он повис на руках германца.

Глум сматывал веревки. Он осмотрел ту, что порвалась, и нахмурился.

— Ты был прав насчет этой ненадежной веревки, — заметил Радульф.

Парень щелкнул языком.

— Нет, порвалась как раз таки новая.

Сиз разрыдалась, когда они принесли сокольника вниз. Гренландцы разместили его в палатке и столпились у входа. Сиз зашикала на них и прогнала всех, кроме Радульфа. Она нагрела воды и обмыла Вэланду лицо. Рана опять начала кровоточить.

— Принеси мне зеркало.

Девушка вернулась с полированным бронзовым диском в руках. Вэланд поднес его к лицу и осмотрел рану. Задний коготь сокола разодрал посередине лба длинную глубокую рану. Он нащупал сумку, в которой хранил свои сокольничьи принадлежности, и вытащил костяную иглу и нить, которые он использовал для зашивания век у только что пойманных птиц.

— Ты хочешь зашить ее? — спросил Радульф.

— Сама собой рана нормально не срастется.

Трясущимися руками он старался продеть нитку в иголку. Сдавшись, он передал их Сиз. Она продела нить в ушко и вернула сокольнику, затем отошла назад и опустилась на корточки, кусая ногти. Он опять протянул ей иголку.

— Придется тебе. Это нетрудно. Я зашивал раны псу, когда он, еще молодой, подошел слишком близко к раненному мной оленю.

— Я не могу.

— Может, я попробую? — вызвался Радульф.

Вэланд прикрыл глаза. Затем вновь открыл и протянул руку.

— Давай иголку. Ты подержи зеркало.

Он приподнялся и поднес острие иглы к ране. Ее края опухли и потемнели. Ему было трудно точно орудовать иголкой. Не с первого раза он приставил ее куда следует. Он проткнул отвисший край. Вэланд вздрогнул от боли и завершил первый неровный стежок. Кровь лилась ему на глаза. Сиз промокнула его куском ткани.

— Это никуда на годится, я ничего не вижу.

Сокольник протянул иголку Сиз.

— Пожалуйста.

Он откинулся на спину.

— Радульф, держи мне голову.

Лицо Сиз приблизилось к нему, и он закрыл глаза. Первые несколько стежков были мучительно болезненными, но потом он как будто покинул свое тело, и, хотя по-прежнему чувствовал каждый укол, боль, казалось, испытывал кто-то другой.

Он пришел в себя и увидел, что Сиз смотрит на него сверху вниз. Он поднял руку и провел ею ГІО лбу.

— Все готово?

— Да, ты был молодцом.

— Покажи.

Она протянула ему зеркало. Его лоб напоминал раздувшуюся грозовую тучу, но аккуратный шов был наложен очень искусно.

— Я знал, что ты хорошо справишься с этим делом.

Сиз изо всех сил старалась не расплакаться.

— Тебе нужно чего-нибудь поесть.

Он помотал головой. От мысли о еде его мутило.

— Тогда поспи.

Девушка попятилась к выходу. Вэланд заговорил, не задумываясь о том, что он произносит:

— Сиз, я люблю тебя.

Она остановилась.

— Как сестру?

— Как женщину.

Сиз опустилась рядом с ним и покрыла его щеки нежными поцелуями. Он обнял ее, прижимаясь лицом к ее плечу.

— Что же нам делать?

— Ах, Вэланд, какие же глупости ты говоришь. Мы будем делать то, что делают все влюбленные.

Она приложила палец к его губам.

— Когда ты поправишься.