Но она продолжалась весь день. Он уже начинал бредить теплом, когда пес просунул в его берлогу свою морду. Затем появилось укутанное лицо Глума с налипшими комьями снега на бровях.

— Тебе нужно выбираться отсюда.

Голубь издох. Вэланд так окоченел, что Глуму пришлось самому его вытаскивать из укрытия. Парень был привязан к псу, и сокольнику пришлось сделать то же самое. Они вслепую ползли сквозь заполняющую все вокруг белую массу. Только благодаря чутью пса им удалось благополучно добраться до пещеры. Радульф втащил их внутрь. Подбежала Сиз.

— Пес почувствовал, что ты в опасности, и завыл.

— Она заставила меня пойти за псом, — задыхаясь, сказал Глум. — Если бы я отказался, Сиз пошла бы сама.

Рядом с палаткой догорал костер. Глум протянул к огню руки.

— Сумасшедшие, — пробормотал он. — Безумцы.

Стуча зубами, Вэланд подошел к углям. Сиз взяла его руки в свои, и ее глаза округлились от ужаса.

— Как ледышки.

Она втащила его в палатку, подняла на себе шерстяные одежды, положила его ладони на свой голый живот и прижалась к нему спиной. Он лежал рядом с ней, а перед глазами все еще мельтешил снег. Радульф и Глум сгрудились позади него, словно испуганные животные, а снаружи завывал ветер с яростью чудовища, жаждущего получить жертву.

Постепенно рев бури утих. Вэланд проснулся от жуткой тишины. В своей правой ладони он почувствовал что-то мягкое и приятно успокаивающее. Он понял, что держит грудь Сиз. Он снял руку Глума со своей спины, сел и протер глаза, отгоняя от себя сон. Теплый свет проникал сквозь ткань палатки. Вэланд вышел из грота в золотую полночь. Берег был укрыт одеялом снега толщиной больше фута. Глянув через ледник, он увидел сидящего на своем пьедестале кречета. Тот застыл в неподвижности подобно изваянию.

Вылезший из пещеры Глум присоединился к нему.

— Пора уходить.

— Вы с Радульфом уходите. Вернетесь через три дня. К тому времени я поймаю кречета.

Глум покидал его с дурными предчувствиями, но Радульф был рад вернуться в компанию грубоватых, но добродушных гренландцев. Вэланд и Сиз провожали взглядами уходящую в айсберги лодку. Она обняла сокольника за талию и, взглянув на него, улыбнулась. Впервые с их первой встречи они остались наедине. Обернувшись, Вэланд увидел кречета, который по-прежнему сидел на своем возвышении, и подумал, что птица, должно быть, очень голодна после вынужденного воздержания, вызванного метелью.

— Идем со мной к укрытию. Если кречет увидит, что я пришел один, он поймет, что это ловушка.

По пути к засаде Вэланд заметил четыре или пять лисиц. Они представляли серьезную помеху. Он влез в берлогу и посмотрел снизу вверх на Сиз.

— Не забредай далеко от пещеры, — сказал он и, взяв пса ладонью за подбородок, добавил: — Позаботься о ней как следует.

Сиз удалилась. Кречет сидел, втянув голову в плечи. Сокольник потряс левой рукой, заставляя голубя забиться. Кречет не обратил на него ни малейшего внимания. Мимо протрусила лисица с леммингом в зубах. Она задержалась и посмотрела на голубя. Вэланд шикнул, и зверек понесся дальше. Несмотря на дополнительную одежду, он начал коченеть от холода. От солнечного света, отражающегося в леднике, болели глаза.

Внимание сокольника становилось рассеянным. Он замечтался о груди Сиз и ее тонкой талии, когда в поле зрения что-то промелькнуло. Он прищурился, чтобы лучше разглядеть. Пятно увеличилось в размерах и приобрело очертания кречета, планирующего к нему на полусложенных крыльях. Скорость его приближения была обманчивой. Уже с расстояния в пятьдесят ярдов было слышно, как свистит воздух, рассекаемый его крыльями. В пятнадцати ярдах от берлоги Вэланда птица растопырила перья на крыльях и, взмахивая ими в обратном направлении, опустилась на снег. Она явно нервничала, глядя на голубя. Потом посмотрела в сторону. Она никогда не видела такой добычи раньше и не понимала, почему та не улетает. В конце концов она решила, что это подходящая жертва, и подбежала к ней на полусогнутых ногах. Птица снова остановилась, и теперь, благодаря тому, что она была так близко, Вэланд смог рассмотреть даже чешуйки на ее шафранно-желтых лагах. Он зубами стянул рукавицу с правой руки, пока она, наклонив голову, вглядывалась во что-то над его засадой. Птица тряхнула головой и подпрыгнула, издав хриплый крик. Кончики крыльев чиркнули о снег, и она улетела. Вэланд зарычал и уперся лбом в землю Он был уверен, что кречет его не видел. Должно быть, его спугнула лисица.

И тут раздался удар камня о камень. У Вэланда пробежали мурашки по затылку. Лиса слишком легка, чтобы издавать такие звуки. Сиз, наверное, забеспокоилась о нем и пришла проверить, все ли с ним в порядке. Он подавил в себе раздражение и стал дожидаться, когда она объявится. Но никто его не окликнул, и шаги не возобновились. Инстинкт, появившийся у него во время жизни в дикой природе, подсказывал, что шевелиться не стоит. Он ждал. Звонкое эхо заставило его подскочить. Нет, просто треснул ледник. Вокруг по-прежнему стояла ничем и никем не нарушаемая тишина. Он лежал с полуоткрытым ртом и, всматриваясь вверх, вслушивался в безмолвие. Ледник загудел. Вэланд знал, что лед постоянно то сжимается, то расширяется, издавая тревожащие звуки. Удар, который он слышал, возможно, произвел упавший камень, освободившийся из тающего снега. Но почему тогда кречет обеспокоенно вскрикнул? Лежа в своей промерзшей берлоге, сокольник вспомнил рассказы Орма у костра о полярных великанах с телами из камня и льда, укутанными человеческими кожами.

Что-то фыркнуло. У Вэланда зашевелились волосы на голове. Он слушал, не решаясь сделать выдох, шея затекла. Голубь, парализованный страхом, лежал, раскинувшись, словно мертвый. Он быстро втащил его внутрь и осторожно просунул руку в спальный мешок, чтобы достать нож. Ремень перекрутился под ним, и ему никак не удавалось нащупать ножны. Сокольник приподнялся и провел рукой по поясу, нащупав наконец нож. Прежде чем он успел выхватить его, скрипнул снег. Он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть, когда на вход наползла чья-то тень.

Вэланд занес нож. Рядом лежал лук, но пользы от него было мало. Снаружи опять что-то засопело. Такой звук издает хищник, вынюхивающий добычу. Он знал, кто там. Знал с самого начала, но боялся сам себе признаться.

Две огромные белые лапы опустились перед входом, почти полностью загородив свет. Медведь был на крыше засады сокольника. Еще две лапы спустились сверху. Медведь повернулся мордой к берлоге. Были видны только его гигантские лапы, покрытые желтоватым мехом, просвечивающимся против солнца. Мощные широкие ступни были оснащены черными когтями, длиной и толщиной не меньше большого пальца сокольника. В поле зрения появилась его раскачивающаяся из стороны в сторону голова. В ужасе Вэланд отпрянул к дальней стенке, стукнувшись головой о потолок. Медведь втиснул морду в укрытие и обдал сокольника вонючим от несвежей рыбы дыханием. Зверь зарычал, обнажая желтые клыки и черные десны. Сокольник вжался в камни. Челюсти медведя находились не более чем в футе от его лица. Он просунулся еще на несколько дюймов. Вэланд оглушительно закричал, и медведь, заворчав, подался назад.