Между тем Володя, демонстрируя это террористу, открыл одну бутылку и выплеснул из нее довольно много жидкости на асфальт. Затем открыл вторую, третью…

В конце концов он получил наконец распоряжение, какую из бутылок подать в машину.

Еще прошло несколько минут, в течение которых Гордеев заметил, что в гостинице стали более заметны передвижения на этажах, несколько балконных дверей чуть приоткрылись.

«Играют, играют! – с досадой подумал он. – Может, подойти поближе. Им всем сейчас не до меня».

Вдруг Гордеев увидел, что задняя дверь со стороны водителя распахнулась. Володя принес и поставил туда пакеты с едой и с оставшимися бутылками воды.

Дверь захлопнулась.

Открылась дверь передняя. Володя подошел к ней, заложив руки за спину и наклонившись, довольно долго стоял в таком положении, очевидно, вел какой-то разговор.

Потом и эта дверь захлопнулась, а Володя уже довольно быстро пошел к ожидавшим его на площади.

Володю обступили со всех сторон так, что белый его халат был Гордееву неразличим.

Дмитро Лукич, уже совсем забыв про административную осторожность, добросердечно пытался приблизиться к обсуждавшим Володин поход к террористу, но это ему удалось не совсем. Кто-то из людей в погонах довольно строго что-то сказал ему и махнул рукой в сторону «скорой помощи», у которой стоял Гордеев. Однако Яворниченко начальственной рекомендации не внял и вновь отошел к понуро стоявшему военврачу. Гордеев подумал, что к террористу послали именно Володю потому, что он был, как всегда, в своих любимых джинсах и в летней майке, а вот военврача в форме, выглядывающей из-под халата, террорист едва ли к себе подпустил бы.

Наконец Иноземцеву удалось выбраться из толпы начальников – точнее, она расступилась перед ним, и он поспешил к машине. Гордеев на всякий случай пошел открывать заднюю дверь «скорой».

– Быстрей, Петрович, – услышал он голос запыхавшегося Володи. – Я сказал им, что у второго заложника плохо с сердцем и, возможно, понадобится укол. Про сердце – вранье, но ему действительно плохо… Держите. – Володя влез в машину и протянул Гордееву извлеченный из-под халата диктофон, который тот сунул ему, перед тем как Володя отправился на разведку. Все это время диктофон работал. – Такое тут записал!

– Кто террорист, не выяснили? – спросил Гордеев.

– Очень коротко. – Володя говорил быстро, но прерывисто, было понятно, что увиденное и узнанное поразило его. – В машине – Ландышев!

– Славка-киллер! – не удержался Гордеев.

– Он самый. В заложниках – следователь прокуратуры, этот самый Кочеров, и наша Танька Вершкова, ну, Джуси Фрут которая, вы знаете. Правой рукой прикована к дверце автомобиля. Левая – свободна. Опять в историю влипла.

– Потрясающе! Что хочет Ландышев?

– Думаю, он чувствует, что ему из этой ситуации не выкарабкаться. Хочет утащить с собой как можно больше… Своих хозяев, из свиты Вялина. Всех, кого знает.

– Ну шо там? – подошел к машине Яворниченко.

– Дмитро Лукич, умоляю, стой на атасе и зевак отгоняй, – взмолился Володя. – Мы тут с Петровичем кой-чего должны подготовить. Все потом расскажу – за рюмкой чаю, за чашкой горилки.

– Лады, – кивнул Яворниченко, отходя от задних дверей, а Володя зашептал:

– Он мне так и сказал – всех сдам. Стал рассказывать. Потом спохватился. «За девку я не боюсь, – говорит. – А глисту надо вырубить». И электрошоком ткнул этого самого следователя, который на заднем сиденье связанный лежит у него. Технично: глаза и рот залеплены скотчем, а к телу примотано взрывное устройство. Как понял, радиоуправляемое. Кнопка от него под рукой у Ландышева.

– Сурово!

– Так не скажете, когда кассету послушаете. Он там много чего сказал и назвал. И про покушение на Живейнова, и про Николаева. И про Вялина с Лаптем, конечно. Татьяну, Джуси Фрут то есть, он знает, по-моему. Он этого следователя при мне хотел прикончить. Говорит: если что случится с ним, с Ландышевым, они, то есть вялинская камарилья, как раз мне голову и снимут.

– Это он прав, – быстро сказал Гордеев.

– Не совсем. Он сказал так, когда не знал еще, что я с диктофоном. Я ведь Ландышеву сам признался, чтобы жизнь этому гаду сохранить, Кочерову.

– То есть вы сказали, что записываете его монолог на кассету…

– Ну да. Сказал, что ребята из прессы подсунули на всякий случай.

– Неплохо. А он в вас никого не заподозрил?

– Как видите, вернулся живым и здоровым.

– Но Кочеров действительно, как только его освободят, все расскажет. Как думаете, он догадается по голосу, кто вы?

– То, что я приходил к нему в прокуратуру, по голосу он, может, и не узнает, но то, что Ландышев вызывал врача «скорой помощи», он, естественно, помнит. Вот почему мне и хотелось, чтобы он знал про кассету. Даже если они меня схватят, кассеты-то нетути. Более того, я могу сказать, что кассета не явится на свет божий лишь до тех пор, покуда я здоров и жив. Уж вы об этом, Юрий Петрович, позаботьтесь.

– Володя! Мне не хочется говорить высоких слов, но если еще есть на свете понятие мужского слова… Хотя и эта гарантия условная… Очень! Вам немедленно надо скрыться…

– Сейчас я, наверное, опять пойду к Ландышеву – «матюгальник» понесу… – перебил Иноземцев начинающийся монолог господина адвоката.

– Думаете, вы?

– Скорее всего. Он сказал, что еще раз меня вызовет.

– Нет, Володя. Так дело не пойдет. – Гордеев достал бумажник. – Возьмите деньги. Вы должны немедленно исчезнуть. Немедленно. Прямо с площади. Ну, хорошо. Отнесите ему «матюгальник» и сразу, слышите, сразу разворачивайтесь с Дмитро Лукичом – и делайте отсюда ноги. Пусть Яворниченко скажет что-нибудь, а вы мчитесь на вокзал, в Москву, звоните там Райскому, Вадиму Райскому. Вот его визитка. И заучите телефон – сейчас! Убегайте, заметая следы. Спрячьтесь. Умоляю.

– Идуть, хлопци, – подал голос Дмитро Лукич.

– Деньги пока беру, но действовать буду по обстоятельствам. – Схватив биксу, Володя выскочил из автомобиля.

Вдруг на площади появился черный «Мерседес-300», в сопровождении двух «фордов». Из них вышло несколько человек, в том числе двое из «мерседеса». Объяснив Гордееву, что высокий – это начальник Булавинского отдела ФСБ Ромашков, а коренастый – заместитель мэра Вася Лапоть, то бишь Василий Михайлович Лаптев, Яворниченко двинулся туда, ближе к эпицентру события. Гордеев, сняв халат, остался изнывать возле кареты «скорой помощи».

После прибытия начальства обсуждение положения, как видно, разгорелось с новой силой, а на этажах гостиницы вновь усилилось движение. Володя что-то рассказывал прибывшим, усиленно жестикулируя руками, и Гордеев предположил, что он затягивает время, расписывая угрозы, которые исходят от Ландышева.

Потом в толпе замелькал оранжевый мегафон, взяв который Володя отправился к «шевроле».