…Моисея, сошедшего с Хорива, где он пробыл несколько дней, люди встречали с трепетом в сердце. Иврим с нетерпением ожидали божественного проявления, и оно не заставило себя ждать: Моисей объявил, что получил от Всевышнего Золотой доспех, Ковчег и скрижали Завета с перечнем законом, по которым они должны жить в дальнейшем. Затем он облачился в Золотой доспех, установил жезл-урею в Ковчег и вошёл в ущелье Сик в сопровождении Аарона, Надава, Авраама и Хетта.

Вскоре оттуда раздался грохот низвергнувшейся горной породы, затем всё стихло… Люди, столпившиеся около входа в ущелье, услышали журчание воды[125].

* * *

Стены Инебу-Хедж казались серыми от пепла, приносимого ветрами с дельты Великой реки. Номархи Авариса и Ону, спустя десять дней после появления «кары небесной» или как её теперь называли – «казней египетских», собравшись с духом, отписали донесения в столицу царства, подробно сообщив о тех бедствиях, постигших их некогда плодородный край.

Первый советник доложил фараону Аменхотепу о том, что произошло в нижних землях, не забыв упомянуть о донесении чиновника Биридия, управителя Пер-Атума.

– Иврим, проживавшие на вверенных ему землях, под предводительством некоего Мосса разграбили богатые дома. И, завладев казной, золотом и серебром, покинули Пер-Атум, направляясь к пограничной крепости Этам.

Мемес перевёл дух и, оторвавшись от папируса, взглянул на фараона. Лицо Аменхотепа было непроницаемым, оно не выражало никаких чувств.

– Продолжай, Мемес… – приказал солнцеподобный правитель.

Советник поклонился и снова со всем тщанием воззрился на папирус.

– Чиновник имеет смелость предположить, что мятежные Иврим решили покинуть Та-Кемет, дабы просить убежища у эдомского царя….

Аменхотеп прервал речь сегера.

– Правители Эдома ещё издревле ненавидели Та-Кемет, питая жгучую зависть к богатствам Инебу-Хедж. Теперь же Исав VII намерен дать прибежище моему злейшему врагу…

Мемес почувтвовал себя неловко, понимая, что злейший враг фараона – никто иной как его сын Тутмос, но всё нашёл в себе силы продолжить:

– Управитель Пер-Атума сообщает в своём послание, что примерно сто тысяч Иврим покинули Та-Кемет.

Аменхотеп прикрыл глаза.

– Бывший эрпатор становится слишком опасным. Исав VII может поддержать амбиции опального наследника, предоставив ему войско… Что сообщают наши верные люди из Кадеса?

Мемес взял со стола небольшой свиток, скорее напоминающий записку, а не послание фараону. Он в очередной раз бегло просмотрел его…

– Племя Иврим достигло границ Эдома, расположившись в одном из оазисов, что рядом с Дорогой благовоний. Все они прибыли семьями на повозках, гружёных скарбом. К повозкам же привязан многочисленный домашний скот… Иврим подобны морю, они заполонили не только оазис, но все его окрестности – кругом видны шатры; женщины устанавливают домашние очаги и готовят еду…

– И это всё?.. – удивился фараон.

– О нет, солнцеподобный! Есть ещё одно сообщение… В нём говорится, что Мосс, его теперь именуют не иначе, как Моисей, был вхож во дворец царя Исава. После чего Исав позволил Иврим расположиться на отдых в долине Шара… За это правитель Эдома потребовал немало золота.

– Моего золота! – воскликнул фараон в крайнем раздражении. – Золота, которым Иврим завладели в Пер-Атуме, принадлежит государственной казне.

Мемес поклонился в знак согласия.

Аменхотеп умерил ярость и неожиданно спросил:

– Как чувствует себя прекрасная Нитоприс, твоя дочь?

Первый советник часто заморгал от растерянности, не ожидая подобного вопроса в столь ответственный момент.

– Она в Уасете, солнцеподобный.

– Я не люблю этот город, он напоминает мне некрополь… – задумчиво произнёс фараон и добавил: – Нитоприс должна вернуться. Я желаю наслаждаться её красотой…

Мемес снова поклонился, понимая, что именно означают слова Аменхотепа: вероятнее всего, он пожелает сделать Нитоприс своей наложницей.

– Как угодно Золотому Гору… – с придыханием ответил первый советник. – Моя дочь будет рада вернуться в Инебу-Хедж из раскалённого солнцем Уасета.

Фараон небрежно махнул рукой, советник поспешил удалиться.

Спустя какое-то время в покои фараона вошёл чати Хану, как всегда полный жизни, энергии, готовый подобно льву броситься на любого неугодного короне великого царства.

– Я получил известия из Авариса, Ону и Эдома… – произнёс фараон. – Они обеспокоили меня…

Хану напрягся, предвкушая грядущую битву.

– Что прикажите, солнцеподобный?! – громогласно произнёс чати и прижал правую руку к сердцу, выражая тем самым преданность и готовность выполнить любой приказ фараона.

– Ты во главе войска отправишься в Эдом и потребуешь у Исава VII выдачи бывшего эрпатора. Доставь его в Инебу-Хедж живым или мёртвым…

Хану не удивился словам фараона, ибо первый советник уже успел поделиться с ним свежими новостями.

– Как угодно, Золотому Гору! – по-военному отчеканил чати.

* * *

Вскоре египетское войско под предводительством Хану выступило в поход и через три дня марша достигло пределов Эдомского царства. Пограничные гарнизоны, обеспокоенные скоплением египетского войска в северо-восточной части пустыни Сур, тотчас отрядили гонцов в Кадес с донесениями.

Исав VII не сомневался, что войско послано, дабы наказать Иврим – мало того, что они дерзнули ограбить Пер-Атум, в придачу Та-Кемет лишилась рабочей силы.

Получив послание чати Хану, увенчанное его личной печатью из красного воска, правитель Эдома, поспешил снять с себя ответственность за то, что дал приют беглым рабам. Он отписал ответ, в котором развязывал египтянам руки, с условием, что ни один эдомитянин не пострадает, и сообщал о точном местонахождении беглецов.

В то же время он отправил гонца Моисею…

Гонец из Кадеса принёс в долину Шары недобрую весть, в которой Исав напоминал, что не намерен защищать Иврим от надвигающегося войска египтян. Моисей в тайне надеялся, что фараон не станет преследовать его и беглых рабов, потому как земли Нижнего царства сильно пострадали от гнева богов. Увы, но его надежды не оправдались.

Моисей собрал совет, на котором присутствовали его верные соратники и гвиры, и зачитал им короткое послание, написанное царским писцом под диктовку Исава.

Собравшихся охватило смятение… Они – на чужой земле, рассчитывать на чью-либо помощь вряд ли возможно. Если только…

Первым после длительного молчания заговорил Надав, отличавшийся от братьев и миролюбивого Аарона, своего отца, бесстрашием и крутым нравом.

– Моисей обладает даром богов – Ковчегом, благодаря которому воды в долине стало с избытком. Почему бы его силу не применить против войска египтян?