Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сеньоры, я был не очень-то дружен с Господом и своей жизнью доставил ему не так уж много радости, поскольку провел ее вне религии. Насколько мне известно, вы можете сказать о себе то же самое. Прошу простить меня, сеньоры, если я чем-то оскорблю вас, однако мне надоела эта игра с апачами.
Он опустился на колени на каменистый пол нашей пещеры и прижал к виску дуло пистолета.
— Мать пресвятая богородица, проговорил он, — прими душу Рамона Галлегоса.
Таким образом он покинул нам. Всех нас — Уильяма Шоу, Джорджа Кента и Бэрри Дэвиса.
Я был старшим в этой группе, и все ждали моих слов.
— Он был смелым человеком, — медленно сказал я, — знал, когда, и за что умереть. Глупо, конечно, сходить с ума от жажды, или пасть замертво от пуль апачей, или рисковать тем, что с тебя заживо сдерут шкуру. Это не в правилах хорошего тона. Давайте присоединимся к Рамону Галлегосу.
— Правильно, — сказал Уильям Шоу.
— Правильно, — сказал Джордж Кент.
Я поправил тело Рамона Галлегоса и укрыл его лицо платком. Затем Уильям Шоу сказал:
— Хотел бы я быть похожим на него, хотя бы ненадолго.
Джордж Кент сказал, что он чувствует тоже самое.
— Так тому и быть, — сказал я. — Краснокожие дьяволы потерпят еще неделю. Уильям Шоу и Джордж Кент, становитесь на колени.
Так они и сделали, а я встал перед ними.
— Боже всемогущий и отец наш, — произнес я.
— Боже всемогущий и отец наш, — повторил Уильям Шоу.
— Боже всемогущий и отец наш, — сказал Джордж Кент.
— Прости нам наши прегрешения, — произнес я.
— И нам тоже, — повторили они.
— И прими наши души.
— И прими наши души.
— Аминь?
— Аминь.
Я уложил их тела рядом с Рамоном Галлегосом и прикрыл им лица. По другую сторону костра в наших рядах возникло некоторое замешательство. Один из членов группы и вскочил на ноги.
— А ты? — закричал он. — Ты? Осмелился сбежать? Тебе не хотелось умирать? Ты — трусливая собака, и я сейчас же отправлю тебя к ним, даже если меня за это повесят!
Капитан одним прыжком, словно пантера, подскочил к буяну и схватил его за запястье. — Успокойтесь, Сэм-Юнси, и возьмите себя в руки!
Мы все тоже вскочили на ноги — за исключением незнакомца, который продолжал сидеть неподвижно и, казалось, совершенно не обращал на нас никакого внимания. Кто-то схватил Юнси за другую руку.
— Капитан, — проговорил я, — здесь что-то не вяжется. Этот человек либо сумасшедший, либо просто кретин, самый обычный болтун, которого Юнси никак не следует убивать. Если он был членом их группы, значит, в ней было пять человек, и одного из них, возможно, самого себя, он не назвал.
— Да, — сказал капитан, освобождая бунтаря, который тут же опустился на землю. — Что-то здесь не так… Четыре года назад, неподалеку от входа в эту пещеру, — он махнул рукой в сторону скал, — были найдены тела четырех белых мужчин — со всех были сняты скальпы, а тела их были жестоко изуродованы. Здесь они и похоронены. Я сам видел их могилы — завтра мы все их увидим.
Незнакомец поднялся и встал, возвышаясь над огнем костра, который по нашему недосмотру — слишком уж мы были увлечены его рассказом и потому забыли подбрасывать в него хворост — теперь едва горел.
— Нас было четверо, — сказал он. — Рамон Галлегос, Уильям Шоу, Джордж Кент и Бэрри Дэвис.
Повторив эти имена погибших, он ступил в темноту и больше мы его не видели.
В этот момент один из членов нашей группы, находившийся в охранении, шагнул вперед с винтовкой в руках; вид у него был явно возбужденный.
— Капитан, — сказал он, — в течение последнего получаса я видел там, на холме, фигуры трех людей. — Он сделал жест в ту сторону, куда скрылся незнакомец. — Я видел их совершенно отчетливо — луна светила прямо над головой, — но оружия у них не было, тогда как сам я держал их под прицелом своей винтовки и ждал, когда они сделают хотя бы малейшее движение. Но они так и не пошевельнулись, черт бы их побрал. Знали бы вы, как они действовали мне на нервы.
— Возвращайся на свой пост и оставайся там, пока снова их не увидишь, — приказал капитан. — А вы все ложитесь, пока я вас в костер не столкнул.
Часовой покорно удалился, бормоча под нос проклятия, но больше не возвращался.
Что же до нас, то мы разложили свои одеяла, а все еще не до конца остывший Юнси проговорил:
— Прошу простить меня, капитан, но что это были за дьяволы — там, на холме? Как вы считаете?
— Рамон Галлегос, Уильям Шоу и Джордж Кент, — ответил капитан.
— А как же Бэрри Дэвис? Нет, мне все же надо было его застрелить.
— В этом не было никакой необходимости. Дважды человек не умирает. Ложись спать.
Амброз Бирс
Летней ночью
Тот факт, что Генри Армстронга похоронили, казалось, отнюдь не убедил его самого в том, что он действительно умер: его вообще трудно в чем-то убедить. Правда, в настоящий момент все его органы чувств в один голос утверждали — он был вынужден признать их правоту, — что его и в самом деле похоронили. Сама его поза — на спине, ладони на животе, и все тело окутано чем-то легким, непрочным, что можно было, в принципе, без труда разорвать, хотя это и не принесло бы ему сколь-нибудь ощутимой пользы — вкупе с жестким ограничением передвижения его персоны, черная, непроглядная темнота, воистину, гробовая тишина практически не давали