Халифа пытался узнать, куда его везут и зачем, имеет ли это отношение к Питу Янсену и Фаруку аль-Хакиму, в чем он внутренне не сомневался. Однако агенты молчали, глядя вперед с холодным и бесстрастным выражением профессиональных палачей. Отчаявшись добиться ответа. Халифа закурил и стал проклинать себя за наивность, с которой он намеревался разоблачить такого влиятельного госчиновника, каким был аль-Хаким, не задумываясь о возможной расплате. А ведь «Джихаз» люто расправлялся с теми, кто выступал против их сотрудников. «О Боже, как можно было быть таким наивным?» – сокрушался Халифа, глядя в ночную мглу за окном, где, отражаясь в стекле, оранжевым огоньком мерцал кончик его «Клеопатры».

Сначала они двигались в сторону центра, и Хапифа решил, что его везут в одно из административных зданий. Но когда они проехали главный вокзал и свернули на шоссе в направлении аэропорта, волнение инспектора возросло еще больше. Снова он попробовал спросить, куда они едут, и снова агенты не произнесли ни слова в ответ; их молчание давило Халифу, стягивало грудь и легкие, как будто его связали толстой веревкой.

Шлагбаум при въезде в аэропорт моментально поднялся перед их машиной, и через боковые ворота они попали на взлетную территорию. Водитель вдавил педаль газа, и со скоростью сто пятьдесят километров в час они помчались по гладкому бетонному настилу в самый дальний угол аэропорта, где стоял реактивный самолет с уже включенными турбинами. Выйдя по команде из машины. Халифа в третий раз отчаянным голосом спросил, что с ним собираются делать, но спецагенты, твердо храня молчание, поднялись по трапу и жестом повелели следовать за ними и занять место в салоне.

Дверь захлопнулась, и самолет начал выруливать на взлетную полосу, замедлив перед стартом, как бы собирая силы. Затем лайнер помчался впереди, плавно оторвавшись от земли, стал набирать высоту. Халифа смотрел вниз, на освещенный параллелепипед аэропорта, пока он не исчез из виду, и откинулся на спинку сиденья. Сзади доносилось бормотание одного из агентов, переговаривавшегося по мобильному телефону.

Поразительно, но, едва самолет взлетел. Халифа, несмотря на стресс, моментально отключился. Он очнулся от толчка в плечо: открыв глаза, инспектор увидел стоявшего над ним агента, который скомандовал ему выходить. Он расстегнул ремень и, покачиваясь, пошел по кабине. Они уже были на земле. Поначалу Халифа подумал, что, может быть, полет ему лишь приснился, а на самом деле они все это время оставались в Луксоре. Однако, спускаясь с трапа, он увидел, что аэропорт меньше луксорского и по-другому спланирован, а воздух пропитан каким-то странным солоноватым запахом. Халифа не сразу догадался, что пахнет морем. Где же они могли быть? Он глянул на часы: прошло пятьдесят минут, как они вылетели из Луксора. Для Хургады слишком долго; тогда, может, Александрия? Или Порт-Саид? Халифа еще ни разу не проводил так много времени в полете. Так где же он все-таки? В Шарм-эль-Шейхе? Да, вполне вероятно. Или в Табе. Но какого черта их занесло на Синайский полуостров? Так или иначе, ясно было, что на этом путешествие не заканчивается: несколько в стороне от лайнера, на котором они прилетели, как огромный богомол расселся вертолет «Чинук ЦХ-47». Едва Халифа и его конвоиры залезли в узкое «брюхо» «вертушки», раздался гул двигателей, и меньше чем через минуту они снова были воздухе, разрезая ночную мглу.

– Боже, помоги мне, – прошептал Халифа, вспоминая леденящие истории о том, как «Джихаз» выбрасывает своих жертв с вертолетов над пустыней и их незахороненные тела разлагаются среди голых скал и песков.

Судя по положению луны, они летели на север. В иллюминаторе резко дергался и подпрыгивал однообразный и безжизненный ртутного цвета пейзаж, покрытый острыми зубцами холмов и змеевидными нитями вади. Через двадцать минут вертолет начал снижаться и вскоре уперся колесами в густой, затвердевший слой песка. Гул вертящихся винтов постепенно сник, и в кабине повисла гнетущая тишина. Сидевший сзади агент нагнулся и хлопнул Халифу по плечу.

– Вставай!

Инспектор расстегнул ремень безопасности и с трясущимися руками проследовал за агентами вперед, к двери. В открывшемся проеме на фоне усыпанного звездами черного неба были различимы лишь пологие склоны и контуры хребтов.

– Выходи!

Халифа замялся. Неразрешимые вопросы вновь закружились у него в голове: «Зачем меня привезли сюда? Что со мной будут делать?» Он спрыгнул на хрустящую гравийную почву, и мурашки от резкого холода побежали по телу. Агенты остались внутри вертолета.

– Иди туда, – скомандовал один из них, указывая дулом пистолета на низкое каменное строение примерно в ста метрах справа, у каменистого склона. Из его окон исходило слабое желтоватое свечение, и оттого они напоминали глаза хищника, горящие во мгле. «Что бы это могло быть? – подумал Халифа. – Пристанище бедуинов? Заброшенный пограничный пункт?» Он обернулся к сопровождавшим его мужчинам, но они лишь молча направляли пистолеты в указанном направлении. Инспектору ничего не оставалось, как пойти вперед.

Пройдя метров пятьдесят, он остановился и взглянул назад, заметив, что рядом с вертолетом, на котором его привезли, стоят еще два человека. С каждым шагом все сильнее становилось страшное предчувствие, что он идет на собственную казнь. Может быть, подумал Халифа, надо попробовать рвануть, пока еще есть возможность, и спрятаться где-нибудь в утесах? Но у него не хватило ни решимости, ни сил, и он обреченной поступью двинулся дальше.

Подойдя к ржавой железной двери, Халифа в последний раз оглянулся на «Чинук» и, бормоча молитву, дрожащей рукой толкнул дверь. Он не сомневался, что сейчас наступит конец; его мысли занимало лишь одно: услышит он звук смертельного выстрела или тотчас унесется в другой мир?

– Меса эль-кхир , инспектор. Прошу прощения за доставленное беспокойство, но, учитывая срочность дела, у нас не было выбора. Пожалуйста, наливайте себе чай!

Синайский полуостров, израильская граница

Халифа вздрогнул. Он находился в низкой, по-спартански обставленной комнатенке с каменными стенами, бетонным полом и рифленой жестяной крышей без перекрытия. В каждом углу стояли раскладные походные столики с масляными лампами, которые наполняли комнату густым оранжевым светом. Перед одним из них на потертых креслах сидели трое мужчин, еще один стоял в углу, прислонившись к стене, и черты его лица терялись в темноте. В воздухе стоял запах керосина и дыма сигар.

Халифа вздохнул с облегчением: убивать его никто не собирался. Но почти тут же воодушевление сменилось шоком: обратившийся к нему мужчина в квадратных очках с толстыми линзами и серыми с проседью волосами, один из сидевших в креслах, был не кто иной, как Ахмед Гулями, министр иностранных дел Египта. Пораженный, Халифа даже не смог произнести и слова в ответ, так и застыв на одном месте. В наступившей тишине отчетливо слышалось шипение ламп и скрежет ветровых затворок снаружи дома.

– Выпейте чаю, не стесняйтесь, – повторил Гулями, указав на термос, стоявший на ближайшем к нему столике. – После такой-то поездки он вам не повредит. Да, и, будьте так любезны, прикройте дверь… Слишком уж холодные здесь ночи.