до нее: он и без того озабочен предстоящими выборами и бесконечными военными действиями. Но скоро, очень скоро она вернется в Дрезден и воссоединится с ним. И не важно, будет ли Аврора при этом в сане канониссы или нет! Но сначала ей необходимо увидеть маленького Морица! Удивительно, но когда Аврора после вечерни сообщила аббатисе о своем предстоящем отъезде, та не стала возражать, но выглядела при этом весьма раздосадованной:

— Вы здесь еще совсем недолго и уже собираетесь нас покинуть?

— Ваше высокопреподобие, вы едва ли много знаете о моей прошлой жизни. Но вы должны меня понять: я просто обязана разыскать тех, кто мне дорог и кого я не видела на протяжении долгих месяцев. Уверяю вас, я скоро вернусь! И потом, разве не было примерным мое поведение? Разве я не заслужила этой поездки?

— Могу сказать откровенно, что ваш приезд не слишком пришелся мне по душе, — с улыбкой ответила Анна-Доротея, — но потом мое отношение к вам изменилось. Могу с уверенностью сказать, что ваше обаяние и ваша доброта постепенно меняют мнения людей. Не всех, разумеется! Но все же! Поэтому, прошу вас, не исчезайте надолго!..

Эти приятные, ободряющие слова успокоили Аврору. По крайней мере, теперь она была уверена, что далеко не все в аббатстве вздохнут с облегчением, когда она уедет. Погода соответствовала ее настроению. Май выдался поистине чудесный: под нежно-голубым небом сочная зеленая трава радовала глаз, яблоневые деревья стояли в цвету, и воздух в лесу был удивительно чистым и свежим. Дороги, правда, как обычно, оставляли желать лучшего, но, по крайней мере, было сухо, и колеса кареты не увязали в грязи. К тому же молодая женщина была настолько поглощена мыслями о скорой встрече с любимыми ей людьми, что практически не замечала досадных путевых неудобств.

* * *

По дороге в Гамбург она решила навестить свою приятельницу, баронессу фон Беркхоф. Несколько минут спустя карета графини уже была в Целле, а еще через некоторое время экипаж проехал под старой аркой у входа в поместье. Готтлиб спрыгнул с передка, позвонил в дверной колокольчик, и вот давние подруги уже обнимали друг друга и плакали от счастья.

— Господи, какой сюрприз! — воскликнула баронесса. — Я боялась, что никогда вас больше не увижу! А эти слухи! Чего только не говорили о вас!

— О, уж лучше бы не говорили вовсе! Что же до слухов, сами знаете, они редко соответствуют действительности!

— Но что же вы, входите, входите скорее! Вам еще столько нужно мне рассказать! Ужин подадут через десять минут!

Баронесса задержалась у порога, отдавая приказания слугам, чтобы те позаботились о лошадях, карете и, конечно же, о кучере. Аврора же прошла в дом и с удовольствием обнаружила, что здесь все осталось по-прежнему. Просторная теплая комната, ковры с вытканными на них фигурами, серванты с хрустальной и серебряной посудой внутри, большие удобные кресла с красными подушечками и, разумеется, камин — огромный роскошный камин с гербовыми вензелями — незаменимый зимой, но уместный даже теперь, в прохладный майский вечер. Толстые каменные стены строения излучали прохладу, поэтому яркое и сильное пламя огня, пожирающее еловые и можжевеловые поленья, наполнявшие комнату чудесными лесными запахами, было очень кстати. Стол был накрыт на одну персону. На другой стороне стола стояла ваза с букетом сирени. Заметив Аврору, лакей поспешно убрал вазу и поставил на ее место тарелку...

Аврора любила этот дом: здесь она чувствовала себя превосходно. Она сняла походный плащ и упала в кресло. Резные подлокотники были украшены изображением львиных голов. Молодая женщина медленно стянула перчатки и, откинувшись на спинку кресла, кончиками пальцев стала медленно поглаживать лакированное дерево, так, будто это была детская щечка. Как же ей хотелось приехать сюда во время своей ссылки в Госларе! Но теперь она была здесь, и это было просто божественно!

— Как же у вас хорошо, Шарлотта! — воскликнула Аврора, когда баронесса присоединилась к ней с двумя бокалами вина. — Но, прежде всего, расскажите мне, как вы себя чувствуете? Впрочем, я и сама вижу, что вы выглядите просто изумительно!

Это и впрямь было так! Баронесса фон Беркхоф, почтенная дама, далеко за сорок, и любимая приближенная герцогини Элеоноры Целльской, выглядела очень молодо. Лицо ее, приятное и свежее, было практически лишено морщин (за исключением пары тонких черточек в уголках губ — да и те появлялись лишь тогда, когда она улыбалась). В детстве, когда она жила в Гамбурге, она дружила с Кристиной фон Врангель, матерью юных Кенигсмарков. Так что, совершенно случайно встретившись с Авророй, она сразу же полюбила ее, и они быстро стали подругами.

— Что же, я не жалуюсь! — баронесса была явно в добром расположении духа. — Выпьем же за ваше счастливое возвращение!

Аврора привстала с кресла и легонько коснулась своим бокалом бокала собеседницы. Тогда-то госпожа Беркхоф и заприметила нарядную синюю ленту и медаль. Она удивленно моргнула, приподняла брови и воскликнула:

— Канонисса? Вы?

— А... да! В Кведлинбурге!

— Но каким же, позвольте спросить, образом это произошло?

— Если я скажу вам, что так пожелал князь, то это, пожалуй, будет правдой. Хотя сам он утверждает, что поступил в соответствии с моей просьбой. Вообще-

то мне кажется, что после рождения нашего ребенка он просто не знал, как со мной поступить. Да, раньше он обещал взять меня в жены, однако сделать это было непросто: его супруга забеременела одновременно со мной. К тому же подобный поступок не пошел бы на пользу претенденту на польский трон.

— Это я знаю. Знаю и потому недоумеваю, как же он выпутается из этой ситуации, если все же получит голоса Сейма. Не может быть, чтобы поляки избрали лютеранина, ведь все польские короли были католиками!

Аврора допила свой бокал и промолвила:

— Могу лишь предположить, что он обязательно использует свою силу убеждения. Думаю, у него получится, ведь он так хочет стать королем! Я же только теперь начинаю понимать, какой восхитительной была эта идея с Кведлинбургским аббатством. Статус канониссы предоставляет мне куда больше свободы, чем, скажем, брак с каким-нибудь деспотичным господином. Правда, я бы все равно ни на какой брак не согласилась!

— Стало быть, это означает, что он вас все еще любит?

— Понятия не имею. Может, и в самом деле любит...

— А вы? Вы его любите?

— Право же, это уже совершенно неважно! Сейчас для меня важнее всего