– Ты не кусай ее! – наставляла Лиза. – Губами бери.

– Как хуй?

Лиза засмеялась:

– Жить будешь.

Кончик сигары налился оранжевым.

– Смотри. Тут главное не затягиваться. Это не сигарета. Не глотай дым. Мы ж с тобой не пердуны старые.

– Пока еще нет. Да, – запуталась в двойных отрицаниях Вера.

– Ты что, приложилась без меня? – заметила неладное опытная Лиза.

– Не пропадать же добру, – призналась Вера.

– Вот жопа. Ну хоть дыхни на меня, – Лиза придвинула свое лицо к Вериному. – Ну дыхни.

– А эта штука не погаснет? – покосилась на сигару Вера.

– Да она минуту может там сама тлеть, если не больше. Ну давай, – Лиза прикрыла глаза.

Вера дохнула.

– Бля, – мечтательно сказала Лиза. – Потерянный рай.

Обе откинулись в креслах.

Вера сунула сигару в рот. Втянула щеки. Изо рта Лизы пыхнуло сизое облако. Запахло, как в вазе, когда там хорошенько постоят цветы, начнут подгнивать стебли.

– Вещь, – подвела итог Лиза, качнув сигарой.

– Кубинская? – показала свои небольшие знания Вера.

– Ты что? Уж ради тебя я постаралась. Боливийская.

Во рту, как ни странно, запах производил совсем другое впечатление. Совсем. Вера выпустила дым.

– Ничего так, да, – признала она, кашлянув.

В перерыве между затяжками Вера поведала Лизе, что успела узнать. От сигары тело размякло. Голова была одновременно ясной, пустой и тихой. Шторм внутри улегся. Пламя камина, его тепло довершали блаженство. «Джентльмены не дураки, нет», – подумала Вера.

– Некрасивая? – уточнила Лиза.

– Ну такая… Не уродская… А такая… – в голове, опустошенной коньяком и сигарой, не находилось слов.

Вера полезла за телефоном. Набрала простую фамилию в гугле. Открыла фотографии Дарьи Беловой. Передала. Лиза глянула на первую картинку.

– Твой муж теперь ебет Викторию Бэкхем? – пошутила Лиза.

– Тут она в гриме, ничего не понятно. Ты дальше полистай.

Лиза полистала с непроницаемым лицом. Вернула телефон. Вера опустила его на пол. Лиза кивнула сквозь дым.

– Ясно. Как говорит один мой знакомый, покажи мне красивую бабу, и я тебе покажу мужика, который устал ее ебать.

– Считаешь, она красивая? – удивилась Вера.

– Некрасивых и никаких это тоже касается, – ткнула сигарой Лиза. – Надоедает – все.

– Слушай. На этот раз я – не знаю, – призналась Вера.

– Почему?

Внимательное сочувствие Лизы, новая легкость, с которой она наводила порядок в своей жизни, располагали Веру к откровенности.

– Ну, на этот раз все-таки не тупая соска из Мухосранска, которая приехала покорять Москву. Не блядь тупая. Все-таки, знаешь… балерина. Знаменитая даже.

– Балерины тоже тупые, – быстро утешила Лиза.

– А ты откуда знаешь?

– Не жрут потому что ничего. Я сама на жесткой диете сидела. Расскажу тебе. Охуеть. Сперва хочешь жрать. Только о жрачке думаешь. А потом мозг реально превращается в желе. Не думаешь просто ни о чем. Просто такой белый шум в голове. И больше ничего.

– Да?

– Ну. А у балерин так – постоянно.

– Ну, в этом что-то есть, – возразила Вера. – Не думает. Сама не парится и не грузится и его ничем не парит и не грузит…

– Борису быстро надоест, – выдохнула вместе с дымом Лиза.

Вера в этом уверена не была.

– Не знаю…

– Я знаю. Когда тебе, уж прости, под шестьдесят, все с тобой более или менее уже было. В его возрасте приелось – все.

У Веры шевельнулось в животе. Она прислушалась к ощущениям. Лиза заметила:

– Чего?

– Надо попудрить носик. На заднице.

Вера не знала, куда пристроить пенек сигары.

– Да ты его положи сюда. Он не погаснет, – показала на блюдце Лиза. Там уже лежали серые плотные столбики пепла, похожие на какашки какого-то загадочного зверя.

Вера стала мысленно скликать свои размякшие конечности. Собрала ноги. Встала. Голова кружилась. Это было скорее приятно, чем нет. Потом стало не очень приятно.

– Забрало? – отметила Лиза.

– Ни фига себе. Я там не брякнусь по пути?

– Я же говорила – вещь! Не бухаешь, а эффект – как от алкашки, – обрадовалась Лиза. Посоветовала: – Ты иди в тубз по стеночке. Глупо сломать нос, упав в собственном коридоре.

Вера кивнула. Стала ладонями перебирать по стене. Ноги смешно не слушались. Колени были мягкие. Подступала тошнота. Хотелось, чтобы это все скорее прошло. Но расстраивать Лизу не хотелось. Вера зашлепала ладонями по коридору.

Лиза разогнала рукой дым.

Убедившись, что Вера ее не видит и не слышит, нагнулась, цапнула с пола свою сумочку. Она не хотела писать смс или вотсап – не любила оставлять письменные следы. Да, сообщение можно сразу удалить, но Лизу не покидало подозрение, что бесследно удалить в наше время нельзя ничего. А рисковать она не хотела. Не могла.

– Приветик… Тебя Скворцов еще интересует?.. Конечно, свежая и надежная. У меня другой не бывает… Ну а что мне остается? Я теперь женщина счастливая – одинокая. Сама теперь зарабатывать должна, – засмеялась она… – Мы обо мне будем говорить? – раздраженно перебила. Выслушала извинения. – Ладно. Знаешь, с кем у Скворцова сейчас история?.. Да, там прям история, все серьезно. Да, надежный источник. Жена его ногами по потолку бегает, сама мне сейчас рассказала. Может, и разводиться будут. Прям вот так все серьезно.

Ей показалось, она слышала какой-то звук со стороны туалета. И на всякий случай понизила голос до шепота.

Когда Вера вернулась в теплый полумрак гостиной, побледневшая от рвоты, но не растерявшая приятный покой, и опустилась в кресло, Лиза сидела в той же позе, как Вера ее оставила. Медленно плясал огонь в камине. Даже сигара ее не уменьшилась как будто. Вера потянулась к своему пеньку.

– Ты как – нормально? – спросила Лиза.

Вера кивнула. Взяла сигару. Та была теплой.

– Смотри-ка, и правда не погасла, – удивилась она. Затянулась. Но запах уже стал затхловатым. – Лизка, а после этого завтра будет бо-бо?

– Завтра может быть и бо-бо, – кивнула Лиза. – Но это же завтра!

5

Утром Вероника приступила к исполнению плана. Она работала локтем, крепко нажимая на терку. По другую сторону лезвия выползали крошечные белые червячки.

Вошел Геннадий.

– Терка для чеснока? – поинтересовался. – Чеснок в театр? Свежо. Осиновый кол не забудь.