– О шпионах мы молчим, – согласно кивнул деверь.

– В общем, обо всем, о чем говорим на Совете, поминать не стоит. В любом случае Айдыгер еще не нажил много тайн. А из тех, что были, мы многое огласили. Вот об этом говорить можно.

– Я так и думал, – улыбнулся брат моего мужа. – Передам остальным, чтобы не слишком много болтали. Хотя Эгчен и так рта лишний раз не раскроет. А братья, если надо, сами из Шакина всё вытянут, чем Долгие дороги живут.

– А вот это уже очень хорошая мысль, – подмигнула я. – Намекни им, пусть разговорят каанчи. Если есть подвох, может, и приоткроет его. А если наши подозрения пустые, а он и вправду приехал во всем разобраться лично, то мы сможем доверять ему больше. – На том и сошлись.

Впрочем, Шакин не спешил лезть в управление дайнатом. В наше подобие кабинета министров, располагавшееся пока на том же подворье ягиров, не заходил. Когда я появлялась там, каанчи, если не бродил по Иртэгену, мог подойти, а мог и просто поздороваться, но ни разу не намекал, что хочет зайти со мной туда, где работали Архам и братья: Илан и Нихсэт. Как не просился снова на подворье дайна. Да и меня не отзывал и не просил поговорить наедине.

Пожалуй, только раз Шакин просил уделить ему внимание, не пытаясь уйти от бдительного ока моего телохранителя. Тогда он просил рассказать ему о нападении в его тагане, о котором поминали на курзыме. Я не стала ни смягчать красок, ни, напротив, сгущать. Рассказала, как было, очень надеясь, что в свете уведенного в дайнате каанчи ощутит разницу и поймет, насколько их заблуждения глупы и опасны. Тем более после откровений о прошлом Белого мира.

Выслушав меня, Шакин отвел взгляд и некоторое время в молчании смотрел на двух ягиров. Они о чем-то негромко разговаривали, после рассмеялись, и один из них, хлопнув по плечу другого, направился к воротам.

– Между людьми ходит много историй о племенах, и какие из них правда, никто не знает, – нарушил молчание каанчи и повернул ко мне голову. – Один расскажет, что видел пагчи, другой добавит, что у него в руке был большой нож. Третий будет уверять, что пагчи угрожал этим ножом, а четвертый заверит, что пагчи кого-нибудь зарезал у него на глазах. Они верят и ненавидят. – На миг снова замолчал, а затем продолжил: – Это плохо. То, как тебя встретили, плохо. Я приеду и расскажу, чему сам был свидетелем.

– Отец с тобой, Шакин, – улыбнулась я. – Если тебе удастся достучаться до твоих близких и остальных, быть может, остальному поверить будет проще.

– Я привезу им много рассказов, – ответил каанчи. – Потому я здесь.

Оставалось надеяться, что он и вправду станет еще одним вестником Белого Духа, а иначе зачем тогда всё это? Но дать точный ответ могло только время, а его было не так уж и много. И потому мои мысли полнились не только нашим гостем, для размышлений имелись иные заботы.

– Милости Отца, дайнани, – приветствовали меня ягиры, едва мы с Бериком вошли на их подворье.

– И вам милости Создателя, – улыбнулась я и направилась к той части казарм, где находился «кабинет».

Подворье ягиров встретило меня обычным отсутствием суеты. С площадки для занятий ратными искусствами доносился звук стали. Кто-то там упражнялся в поединке на ленгенах, но кто именно, мне было не видно. Да мне это и не было любопытно. Я пришла с иными заботами и потому, кивая ягирам, находившимся в поле моего зрения, приблизилась к нужной двери.

Берик зашел вместе со мной, он охранял меня даже там, где подвоха ждать не приходилось, впрочем, как и Юглус. А мне бы даже не пришло в голову пытаться от них отделаться. И дело не в том, что того требовал Танияр или осторожность. Попросту, как я уже говорила, эти двое воинов стали мне добрыми друзьями и близкими людьми. Оттого я нисколько не удивилась, когда они примчались в священные земли в ночь рождения Тамина. Если бы у меня были родные братья, то звать их могли только Берик и Юглус, и желать иных было бы преступлением.

Они оставляли меня только на подворье дайна, могли стоять за дверью, когда я заходила к Эчиль, или под кабинетом, где работали наши ердэмы, но прежде непременно осмотрели бы помещение и лишь после этого оставили меня наедине с людьми и делами. Но даже в таких случаях мои телохранители чаще всего были рядом.

– Когда все неприятности закончатся, надо заняться расширением нашего подворья, – произнесла я, пока мы поднимались по лестнице. – Когда все кабинеты под рукой, это намного удобней.

– В доме дайна будут работать? – спросил Берик. – Нехорошо. Если к ним кто-то придет…

– Ты просто не знаешь, как может быть устроен дворец, – отмахнувшись, прервала я верного ягира. – Он большой, и жилая часть с рабочей никак не пересекаются. Они находятся в разных сторонах, и двери, ведущие к ним, тоже разные, а проход в крыло правителя охраняется.

– Крыло? Как это?

– Так называется часть дома, – улыбнулась я. – В общем, работы много.

– У тебя ее всегда много, – улыбнулся в ответ Берик. – Если у тебя отнять дело, ты придумаешь новое.

– Верно, – рассмеялась я. – Не умею сидеть в праздном безделье.

– Духи лентяев не любят, – сказал ягир. – А ты отрада для их глаз. – Повернув к нему голову, я пожала руку телохранителю и ощутила ответное пожатие.

В этот момент мы как раз подошли к нужной двери, и Берик первым вошел в кабинет. На самом деле кабинет это помещение напоминало мало, да и настоящей канцелярской работы пока не вели, только учились. Но соблюдали главное условие, которое я поставила на первое место: важные шахасы убирать под замок. Это не было вопросом недоверия к воинам, жившим на подворье, но государственные документы не должны были валяться там, где их оставят служащие. В этом вопросе я была щепетильна и требовательна. Хотя, признаться, разгильдяйство тагайни было не свойственно, но внушение я всё равно сделала. Обижаться на мою дотошность никто не стал. Напротив, покивали с серьезным видом.

Так вот, ердэкем, а именно такое название получило это место, которое я по привычке именовала кабинетом министров, был простым и незатейливым. Прежде это было нечто среднее между кладовкой и оружейной комнатой, но подобных помещений на подворье хватало, потому ее освободили без всякого ущерба для воинов.

В освободившуюся комнату немалого размера занесли столы, сундуки, светильники, стулья и даже длинную лавку. Я не мешала мужчинам оборудовать