в годы моей молодости, — сказала она.

— Твоей молодости? Не такая уж ты развалина.

Именно так он и выразился.

А потом он пересел к ним за стол. Улла тоже обзавелась кавалером.

И всем четверым было хорошо вместе.

Давно уже Майя не смеялась так много и так весело.

И давно уже не чувствовала себя так свободно и радостно.

— Не слишком это благоразумно, — сказала она Улле.

Они стояли перед зеркалом в туалете и подкрашивали губы.

— А что?

— Ну, мы с тобой... две замужние женщины... Что бы подумали наши мужья...

— У них свои заботы. И потом... Кто ничего не знает, тот не расстраивается...

— Но люди видят нас...

— Ну и что из этого? Человек имеет право немножко развлечься. Как тебе нравится мой парень?

— Вполне, — улыбнулась Майя. — А что будет дальше? Когда все кончится... Танцы то есть...

— Не волнуйся, — заговорщически подмигнула Улла. — Нашими судьбами ведают звезды.

— Куда мы теперь? — спросил кавалер Уллы, когда расплатились по счету и танцевальная музыка смолкла. — Кстати, меня зовут Торстен, — сообщил он Майе.

— Майя.

— Ко мне домой, — предложил Ян. — У меня есть коньяк. Кофе тоже могу обеспечить. Организуем легкий ужин. Найдется еще немного селедки.

— Я не знаю... — замялась Майя.

— Все ты прекрасно знаешь, — сказала Улла. — От кофе и коньяка, ей-богу, никто еще не умирал...

В такси Майя посмотрела на Яна. Ему было, наверное, лет тридцать. Волосы не слишком длинные, аккуратно причесанные. Одет в светлый костюм. Охотно смеется.

Она покосилась на Торстена. На том широкий кричащий галстук и синий блейзер. Похоже, он здорово пьян. Голос у него зычный, и хохочет он так, что стекла дрожат.

Майя с нетерпением ждала, что будет дальше.

И вот они сидят перед кофейными чашками и рюмками коньяку, ждут, когда закипит вода.

— Ну, будем здоровы! — провозгласил Ян.

Они чокнулись, выпили, и Ян поставил пластинку.

— Пока вода греется, можно потанцевать.

Он снял пиджак и остался в одной рубашке.

Все стали танцевать.

А потом засвистел чайник.

— Здо́рово, — сказала Улла, отставляя свою чашку. — Послушайте, сдается мне, что вы между собой хорошо знакомы.

Ян и Торстен переглянулись и расхохотались.

— Точно, — признался Ян с веселым огоньком в глазах. — Мы вместе работаем на почте.

— И часто вы похищаете женщин и привозите их сюда? — спросила Улла.

Ян замялся.

Улла рассмеялась и положила руку на плечо Торстена:

— Не надо рассказывать... Так даже увлекательней... Правда, Майя?

Майя вздрогнула и посмотрела на нее.

— Конечно... — сказала она. — Я тоже так думаю...

Рука Яна коснулась ее обнаженной спины.

Это не было неприятно.

— Пойдем! — воскликнула Майя. — Я хочу танцевать.

Немного погодя Улла и Торстен вышли на балкон.

Улла облокотилась на перила, он гладил ее плечи. Платье соскользнуло вниз... но тут картина скрылась из поля зрения, и Майя видела только глаза Яна.

Потом Ян захотел ее поцеловать. Она ощутила на губах его ищущий рот, приоткрыла губы и ответила на поцелуй. И почувствовала, что слабеет, но не протестовала, потому что это было и приятно и волнующе.

— Пойдем, — шепнул он и взял ее за руку.

Она позволила ему увести себя и вскоре уже лежала на кровати. Ян лег рядом.

Он оперся на локоть, и она услышала, как стучит его сердце.

Он осторожно придвинулся к ней.

Она вскинула руки, обняла его за шею и притянула к себе. Они целовались, а его руки скользили по ее телу.

Это было прекрасно.

Платье сбилось. По телу пробегала дрожь...

И вдруг ей стало плохо. Комок подступил к горлу. Она сглотнула слюну, но комок не проходил, ее даже затошнило.

Что я делаю! — думала она.

Он заметил перемену в ней и с удивлением спросил:

— Что такое?

Майя лежала вся обмякшая, слезы текли ручьем.

— Извини, — сказала она слабым голосом.

Она отвернулась. Ей невыносима была мысль о том, что он увидит ее плачущей.

— Ты... что?

Пальцы Яна нежно ласкали ее кожу.

И тут Майя не выдержала. Рывком подтянула колени и села.

Комната ходила у нее перед глазами.

Она встала, и все вокруг поплыло.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Да... да... отпусти меня...

— Но какого черта!..

Почему он так разозлился?

— Ты что, больная, старая перечница?

— Нет! — выкрикнула она, одергивая платье, и опрометью бросилась из комнаты.

Схватив с журнального столика сумочку, не видя Уллы и Торстена, она накинула плащ и дернула дверь, но та не поддалась, пришлось отпирать замок. Наконец дверь распахнулась, она пулей вылетела на лестницу, вниз по ступенькам, и вот она уже на тротуаре.

Все ли она захватила?

Сумочка... плащ... да... нет!

Она не удержалась и фыркнула.

Смех сквозь слезы.

Трусики остались у него на кровати.

Она услышала, как распахнулось окно.

— Майя!

Она посмотрела вверх. Из окна высунулась Улла.

— Майя! — крикнула она. — Подожди... постой! Что случилось? Майя! Вернись!

Тут она побежала. Домой.

И снова хлынули слезы. Потоком.

46

Патрульная машина затормозила так резко, что завизжали покрышки. Свет мигалки плясал по стенам домов. Распахивались окна, выглядывали люди, слышались голоса. Полицейские выскочили из машины и подбежали к распростертому на асфальте телу.

— Ну как?

— Он в сознании?

Заплывшие глаза уставились на полицейских.

— Кто-то на меня набросился... и избил... — пробормотал человек распухшими губами.

Лицо было в синяках, рот и нос в крови.

— Я... я возвращался домой... и вдруг кто-то сзади навалился и стал меня бить...

— Кто же, черт возьми, позвонил в полицию?

— Моя жена... Она стояла у окна и все видела...

Один из полицейских обернулся