– Вы в здравом уме? Я врач, а не убийца! – взвился эскулап. – Я не могу прописать яд. К тому же где вы его купите…

– Насколько я понимаю, это снотворное, – догадался Кверис.

– Абсолютно верно, – подтвердил догадку лекарь. – Оно имеет и обезболивающий эффект. Это должно смягчить предсмертные муки. Попрошу вас побольше о нём заботиться в последние дни его земной жизни.

– Само собой разумеется, – благодарно кивнул Кверис, расплачиваясь за приём.

Доктор вежливо раскланялся и ушёл. Маурос взял рецепт и сам вызвался сходить в аптеку. «У Хетты много дел по дому, а мне всё равно заняться сейчас особенно нечем. Окажу старику Фирсу хоть эту маленькую услугу», – сказал он и вышел на улицу следом за врачом, который и указал ему дорогу к ближайшей аптеке.

В доме все крутились вокруг больного, но с разной степенью рвения. Галица уделяла старому другу почти всё свободное от кухни время. Купец часами просиживал у его кровати, вспоминая с дворецким молодые годы. Маурос и тот не оставил слугу без внимания. Он с удовольствием выслушивал его долгие и порой запутанные истории: старикам очень важно, чтобы их хоть кто-то послушал. Кстати, теперь мнение кухарки насчёт племянника немного изменилось в лучшую сторону. А вот молодая служанка старалась избегать комнаты умирающего. Галица несколько раз указывала на это вопиющее равнодушие хозяину, но тот всё истолковал неправильно. «Хетта очень ранимая девушка. У неё слишком чуткое сердце. Она не может смотреть на страдания Фирса. Знаете, я лично слышал вчера, как она плакала у себя в комнате», – оправдывал он её поведение.

На самом деле коварная особа рыдала из жалости не к дворецкому, а лишь к самой себе, сокрушаясь из-за потерянного наследства. После появления племянника хозяина все её мысли были лишь о завещании купца. «Из-за этого проходимца я останусь на улице без гроша за душой! Дурак Кверис всё перепишет на него! Меня ждёт нищета! Я обречена умереть в бедности!» – причитала она каждую ночь, умываясь горючими слезами и по привычке кусая край подушки. Ещё больший ужас поселялся в её сердце, когда она представляла реакцию своей матери: «Она не простит, что я осталась с пустыми руками и не обеспечила её старость!»

Её мать на самом деле меньше болела, а больше прикидывалась. Это была достаточно мерзкая, подлая и корыстная особа. Если бы купец узнал её поближе, он усомнился бы в том, что её муж погиб в результате несчастного случая. Скорее всего, моряка не смыло за борт волной, а он свёл счёты с жизнью. Когда богатый купец проявил сострадание к их семье и взял Хетту в служанки, чтобы она смогла обеспечить достойное существование себе и матери, жена моряка заявила дочери: «Ты должна любой ценой завладеть его деньгами! Без денег ко мне не возвращайся!»

Фирс умер ровно через неделю после возвращения Квериса и Мауроса из поездки в Циратис. Его уход в иной мир особенно тяжело восприняла Галица. Она словно постарела в один день на сто лет. Купец переживал это событие как потерю старого, надёжного, проверенного временем и жизнью друга. Его племянник просто жалел слугу. Он успел проникнуться к нему уважением. Хетта походила на молчаливое печальное привидение, однако это её состояние правильно истолковали только двое: кухарка, которая видела маленькую хищницу насквозь, и Уранум, который обладал такой же проницательностью.

Сын Великого Владыки Недр радовался такой реакции служанки: на неё он и рассчитывал в своей коварной игре. Более того, он всячески поощрял её чувства, насылая тревожные сны, в которых она умирала с голоду на улице или в жалкой лачуге. В ночных кошмарах девушка неизменно видела себя в грязных лохмотьях, а у её ног сновали крысы.

Вскоре Уранум убедился, что она больше всего на свете боится бедности, и перешёл ко второй стадии внушения. Он поменял сюжет её ночных видений. Теперь ей снилось, что она стала богата, получив всё состояние хозяина. Злодей не замедлил подсказать ей и способ действия. Из одного сна в другой он как бы составлял за неё коварный план убийства Квериса. Он научил её, как сделать всё правильно и свалить вину за неестественную смерть богатого купца на его незадачливого племянника.

Таким образом, к концу лета 5103 года служанка оказалась полностью готова к совершению преступления. С помощью матери, разбиравшейся в снадобьях, она подготовила яд, который действовал не сразу, а убивал жертву только через несколько дней.

Сын Великого Повелителя Недр параллельно провёл ещё один психологический эксперимент. Он попробовал наслать на Мауроса сны, в которых призывал эльфа убить родного дядю и завладеть его имуществом. Однако тут он потерпел полное поражение, что его до крайности раздосадовало. Маурос так и не перешёл на тёмную сторону. Два раза подряд увидев во сне, как он собственными руками убивает дядю, эльф судорожно засобирался к тётушке Лурдес в Асертио. Из богатого и печального жизненного опыта он знал, что вещие сны чаще всего заканчиваются для него даже не бедой, а катастрофой. Он проявил такую решимость, что купец с трудом уговорил его остаться. Уранум понял: ещё один подобный сон – и план потерпит фиаско. «Нуардис мне этого не простит и придушит на месте!» – благоразумно решил злодей и прекратил жестокие опыты над Мауросом. «Всё-таки эта старая дура перемудрила со звёздными знамениями! Какой он наследник Армарса? Из него земное воплощение бога войны как из меня сестра милосердия!» – недоумевал он по поводу выбора кандидатуры на великую роль Чёрного Маршала, который явился с небес на землю, чтобы завоевать весь мир и бросить его к ногам заговорщиков.

В конце августа купец и его племянник совершили последнюю деловую поездку в торговый порт. В середине сентября они благополучно вернулись из Циратиса в столицу Южного эльфийского королевства. Кверис сразу направился к нотариусу переписывать завещание, окончательно убедившись в верности сделанного выбора.

Нотариус остался до крайности удивлён волей клиента. Когда купец явился к нему один и попросил составить новое завещание, Арезо улыбнулся, думая, что его предположения относительно наследника оказались верны. Однако записав в положенной форме волю Квериса, он пожалел о своей поспешности и решил возобновить ухаживания за Хеттой. Согласно новому документу имущество купца распределялось следующим образом: служанка получала дом и сорок процентов от капитала, кухарка, как и раньше, могла рассчитывать на одну десятую часть денег хозяина, сестра Лурдес унаследовала бы тридцать процентов от всех денежных средств, а вот король Бартоло оставался с носом. Кверис передумал завещать семь кораблей государству. Он отписывал торговую флотилию племяннику и добавлял к ней двадцать процентов от своих накоплений. Решение было взвешенным и справедливым.

– Вы в своей щедрости превзошли самого себя! – заметил нотариус.

– Да, я старался разделить имущество, нажитое честным трудом, по справедливости. Кажется, я никого не обделил, – согласился купец, не заметив иронии в словах Арезо.

– Я думал, вы вычеркнете служанку из завещания после появления родного племянника.

– С чего бы это? Разве я могу обидеть несчастное дитя? – возмутился Кверис.

– Вы живое воплощение благородства и милосердия, – то ли с иронией, то ли серьёзно пробубнил Арезо. – Полагаю, это ваша последняя воля. Больше не будете переписывать завещание?