Служанка Хетта появилась в доме гораздо позже остальных. Ей едва исполнилось сто семьдесят лет, и по эльфийским меркам она считалась весьма юной девой. Внешность она имела достаточно заурядную. Русые волосы едва доходили до плеч, что по тогдашней моде считалось очень коротко и несуразно. На узеньком лобике едва прорисовывались тоненькие брови. Светло-карие глаза чаще всего смотрели на мир с грустью и каким-то недовольством, а едва заметные губки кривились в чём-то отдалённо напоминавшем улыбку. Впервые увидев её, кухарка заявила: «Маленькая серая мышь, но только вредная и пронырливая. Чувствую, мы с ней хлебнём горя!» Фирс в кои-то веки с ней согласился: «Галица, ты только не раскорми её до размеров настоящей крысы. С мышью мы ещё как-то справимся».

К сожалению, старые слуги не ошиблись. Купец подобрал Хетту из жалости. Она была дочкой моряка на одном из его торговых судов. В страшный шторм отца смыло за борт. Его тяжело больная вдова осталась без средств к существованию. Кверис решил помочь бедной семье и взял дочь моряка к себе в служанки. Он назначил ей щедрое жалование, благодаря чему Хетта смогла обеспечить и себя, и больную мать.

Увы! Часто наша доброта оборачивается против нас самих. Новая служанка, едва освоившись, стала искать способ завладеть всем имуществом хозяина или хотя бы его большей частью. Когда ей рассказали, что мать купца была простой служанкой, она решила соблазнить богатого старика. Девушка приложила максимум усилий, но ничего не вышло. Кверис относился к ней исключительно с отеческой любовью.

Купец давно задумывался о том, кому оставить нажитое за долгую жизнь огромное состояние. Одно время хотел завещать его Мауросу, но от родного племянника не было ни слуху, ни духу, несмотря на щедрые подарки к Новому году и ко дню рождения. Дядя не знал, что сын сестры Долорес и не подозревает о его существовании. Он полагал, что Маурос растёт неблагодарной свиньёй, следовательно, в наследники не годится.

Кверис счёл правильным разделить честно нажитое имущество так: дом и половину денег отдать служанке Хетте, тридцать процентов капитала – сестре Лурдес, оставшиеся двадцать поделить поровну между кухаркой и дворецким. У Квериса было семь торговых кораблей. Он вознамерился передать эту небольшую торговую флотилию королю Бартоло, то есть государству. Объяснял он этот щедрый подарок короне следующим образом: «Я – подданный эльфийского королевства. Я люблю Родину и всем ей обязан. У меня нет наследника, способного распорядиться торговым флотом правильно и с пользой для дела. Кухарка не может управлять торговыми кораблями. Бартоло передаст их в надёжные руки одному из своих управляющих, что обеспечит дальнейшее процветание флотилии». Купец всей душой переживал за экипажи торговых судов. Он понимал, что и их капитанам, и простым морякам необходимо кормить жён и детей, а значит, флотилия должна приносить прибыль.

Когда он изложил свою волю и эти аргументы нотариусу, тот повертел у виска пальцем, не оценив благородных намерений клиента.

– Я тебя не понимаю. Продай корабли. Они стоят огромных денег! Зачем делать столь щедрый подарок королю? Кажется, наш правитель не бедствует.

– Как ты не понимаешь! Корабли – это не только паруса и доски, это люди! Кто позаботится об их будущем? О семьях?

– Ты с того света! – с сарказмом заметил нотариус, так и не поняв его высоких помыслов.

– Это злая шутка, – не одобрил его насмешки Кверис. – Обеспечить им достойное существование сможет лишь король. Зная это, я смогу спокойно умереть.

– Меня давно мучает вопрос: почему ты так добр к молодой служанке? – не удержался Арезо.

– Она мне почти как дочь. Ей выпало слишком много несчастий. Отец погиб, мать тяжело больна, родственников нет, денег нет. К тому же она так нежно обо мне заботится…

– Жаль, что я не твой родственник, – пробубнил нотариус и принялся оформлять очередное завещание клиента.

Этот документ оставался неизменным более десяти лет. Нотариус думал-думал – и начал ухаживать за Хеттой, понимая, что после смерти купца она станет завидной невестой. Арезо не открывал ей тайну завещания, делая вид, что полюбил её исключительно за красивые глаза. «Когда она получит наследство, я к ней и близко подойти не смогу, а сейчас мои шансы достаточно высоки», – разумно рассуждал пронырливый нотариус.

Вот только Хетта была далеко не дурочкой. Она правильно истолковала интерес к своей персоне, но не намеревалась отвечать взаимностью нотариусу. «Выйду за него замуж – старик решит, что мне теперь ничего не нужно, и изменит завещание. Оставит всё сестре Лурдес, или противной старой кухарке, или, того хуже, этому зануде Фирсу», – думала она и строила из себя скромную недотрогу.

Скорее всего, наследство поделили бы именно таким образом, не явись к дяде родной племянник. Маурос свалился как снег на голову в начале февраля. Купец наконец узнал, что юный эльф вовсе не является неблагодарной свиньёй. Сначала из письма любимой сестры Лурдес, а потом и со слов Мауроса он выяснил горькую правду о его жизни в доме жадного Эусебио. Кверис рвал и метал, узнав, что подлый родственник скрывал от сироты сам факт существования дядюшки по материнской линии и присваивал все деньги. «О! Этот прохиндей не понравился мне ещё на свадьбе! Я всё сказал о нём несчастной Долорес. Я таких паразитов насквозь вижу! Ничего! Найду на него управу!» – не на шутку разгорячился дядя.

Не успел племянник приехать, как дядя потащил его к нотариусу, о чём случайно заявил во всеуслышание. «Пойдём к Арезо. Он всё знает. Для меня он сделает что угодно!» – шумел он в холле, когда Фирс подавал ему подбитое мехом шикарное пальто. Громкий голос хозяина услышали все: и Галица, трудившаяся на кухне, и Хетта, вытиравшая пыль в кабинете. Едва за купцом закрылась дверь, как слуги собрались на совещание.

– Мне всё ясно! Они пошли к нотариусу переписывать завещание, – с видом знатока заявил привратник.

– Фирс, ты уверен? – дрожащим голосом спросила Хетта.

– К гадалке не ходи! – подтвердил её опасения старый слуга. – А ты что думаешь, Галица?

– Ну, точно не с Новым годом его поздравлять! – кивнула кухарка. – Какой шустрый у нас племянничек оказался! За два дня облапошил родного дядю! Это ж надо уметь!

– И не говори! Некоторые вон десять лет задом крутят, да всё без толку! А этот проныра за два дня всё к рукам прибрал! – ехидно поглядывая на служанку, добавил Фирс.

– Я ни перед кем задом не крутила! – взвизгнула возмущённая Хетта. – Я заботилась о Кверисе! А теперь этот Маурос всё заберёт, а нас выгонит на улицу!

– Фирс, перестань хвататься за сердце! – одёрнула привратника Галица. – Мы с тобой окажемся на улице, только если этот дом рухнет, а он ещё крепкий, как и наш хозяин.

– Ты права, Галица. Нам с тобой опасаться нечего. Кверис умеет ценить верность и преданность, – с достоинством вымолвил пожилой эльф.

– Я об этом и говорю. В отличие от всяких мелких пигалиц, мы можем спать спокойно, – язвительно добавила Галица.

Кухарка и дворецкий разошлись по своим делам, гордо подняв головы. Галица довольно потирала руки. Она терпеть не могла Хетту, видела эту корыстную особу насквозь. Правда, к Мауросу поначалу она питала точно такие же чувства.