край котты, не в силах выдержать взгляд начальника. Его люди были в лесу, насколько знаю, а вечером он отправился за…

- Когда вечером он отправился?

- Да вот аккурат, когда начался шум из-за голубя…

- Так – комендант, сгорбившись, сел на лавку перед столом. – А кто прислал Аррену депешу?

- Уот…

- Угу… так вот… - а где был Уот до этого ты знаешь?

-Он, вроде, был в том сражении, где их разбили, а потом где-то пропадал.

Комендант тихо рассмеялся. Потом громче. Еще громче. Смех перешел в истерические завывания. Потом он, вскочив, перевернул стол, схватил лавку и со всего маху высадил ей ставни и выбросил лавку во двор. Из-за шума в полутемной комнате, освещенной свечами, стало тесно: вбежали часовые.

- Всех – тяжело дыша, сказал мужчина – всех мужчин, снабдить оружием… Назначить десятников, сотников… У кого нет оружия – пусть идут с чем есть. Кто не хочет идти – повесить. После десятка казненных будут, как шелковые. ВЫПОЛНЯТЬ!!!

В предрассветных сумерках из города вышло огромное количество мужчин – половина из них была вооружена, чем попало. В Посаде остались только женщины, дети и старики. Комендант выгреб из города все свои резервы и был готов обрушить их на армию Майсфельда, ни щадя ни своих, ни чужих.

Крестьяне, имитировавшие всю ночь штурмы, отправились на отдых, теперь пришло время действовать страже и дружине, штурмуя, в первую очередь, главные ворота и те, которые вели к аллее.

Солнце поднималось над лесом, подсвечивая деревья и легкие прозрачные облачка. Рассвет был алого цвета, и в этот раз людские суеверия совпадали с действительностью – предстояла кровавая битва.

Главные ворота были невероятно широки – даже, пожалуй, больше их городских. Четыре всадника могли лихо в них въехать, стремя к стремени – если, конечно, дать им на то возможность.

Добровольцы из деревень все равно больно давили Аррену на мозоль, маяча в виду стен с лестницами и большими щитами - мантелетами. Городская стража расположилась перед небольшими воротами напротив аллеи – там были просто деревянные ворота, без решетки – однако они были довольно узкими и заваленными хламом, а значит, в проеме предстояла нешуточная свалка – в чем им помогут большие щиты. Кроме того, треть стражников, то есть, три сотни, были вооружены арбалетами, а значит, оставалась надежда, что йомены не смогут методично отстреливать защитников.

Со стороны главных ворот строились воины Майсфельда. Старшие дружинники, кроме наиболее искусных из стрелков, собирались в один кулак. Ими командовать доверили, как и прежде, лейтенанту. В войске маркграфа у них были самые прочные доспехи, не считая, конечно же, рыцарей.

Младшая дружина сейчас подтаскивала лестницы к стационарным щитам, за которыми уже располагались стрелки в черно-синем – они были вооружены и луками, и арбалетами. У каждого оружие было личное, в зависимости от его навыков и предпочтений, так что о стабильной стрельбе залпами, которыми густо сыпали йомены, речи не шло.

Вообще, дружина выросла значительно – впрочем, недавно вступивших в дружину берегли, и они стояли в задних рядах, прикрывая более опытных товарищей. С «младшими» в один ряд встал казначей – кажется, от пересчета монет, споров, торгов и ведения учета его уже тошнило, так что наш непризнанный рыцарь чисел ходил туда-сюда с бердышом наперевес, готовый схватить осадную лестницу и первый же по ней взобраться.

Фэм уже пристреливал катапульты, все же решив попытать счастья и если не снести, то повредить главные ворота. Полдюжины баллист были нацелены на крепостную стену. Инженеры, следуя указаниям порядком нервничавшему главе гильдии, в дцатый раз проверяли торсионный механизм баллист. Для Фэма это был праздник – даже стрелы баллист он велел наточить и отполировать, хотя в этом абсолютно не было никакой нужды. Без всякого страха он, даже без кольчуги, бегал от баллист к катапультам и от катапульт к тарану, повторяя ополченцам, стоявшим под навесом, как ее катить и как правильно раскачивать тяжелое, окованное бревно.

Рыцарское ополчение - двадцать рыцарей во главе с сэром Лонгармом выстроились, готовые, в случае нужды, ударить прямо сквозь открытые ворота. За ним располагались три дюжины оруженосцев и столько же хобиларов, которые, на этот раз, были вооружены, наравне с остальными, длинными копьями. Там же стоял и Дьюни, который деловито рассказывал о тонкостях управления скакуном в бою. Молодые люди, даже Густав, оруженосец сэра Лонгарма, слушали его с интересом. В отличие от него, такого опыта в конном бою из них никто не имел. Рыцари тоже оборачивались, одобрительно хмыкая.

Варро тоже предложили присоединиться к их небольшому построению, так как стражей, по большому счету, управлял Альберт, но он это предложение отверг, решив сражаться, как и его люди, пешим строем.

Хелдор до хруста в пальцах сжимал алебарду. Скрипела кожа на его бригантных перчатках. Трофейные когти волколака цеплялись за соседей: перед ним маячил Иверень, а рядом Фиона с Ивви. Однако, он решил надеть их и в этот раз, полагая, что в предстоящем сражении могут пригодиться и они. Его друг спокойно стоять не мог: Норка вместе с дружинниками-стрелками и арбалетчиками была впереди них, за надежным осадным щитом. Ивви очень волновался. Несмотря на серьезный обстрел, все же «желтопузые» и йомены умудрялись огрызаться стрелами и болтами, которые начали густо втыкаться грубо сколоченные щиты. Впрочем, уже появлялись раненые – тут же поспевали крестьяне, которые были отряжены переносить их в лазарет. Там, помимо Джеремуса с учениками и Адель усердно работали и девицы из обоза – воистину, чувство долга взяло верх (тем паче, что их клиентам не до утех)

Сейчас Норка выжидала, посматривая в зазор между досками за происходящим. Она чуть пригнулась, держа лук в опущенной руке, в другой руке была стрела, которую она была готова мгновенно накинуть на тетиву. Живописней всего был ее внешний вид – из под бригантины и накидки выглядывали загорелые, стройные ноги, а суконные чулки, небрежно подвязанные под коленями, сползли вниз.

Была команда медленно выдвигаться старшей дружине, снаряды, пущенные катапультами, уже упали в каких-то пяти шагах от ворот - цель была близка.