– Что я делал? – повторил мистер Ливерсидж, пустив дым в сторону Аллейна. – Дайте подумать. Ну да, я отправился в гримерную и смыл боевую раскраску.

– Сразу после того, как опустили занавес?

– Полагаю, да.

– И вы нашли там мистера Вернона и мистера Бродхеда?

– Нашел ли я их там? О да, разумеется. Это большое помещение. Мы делим его на троих.

– Они тоже выходили на вызовы публики?

– Конечно, как и все.

– Но при этом они оказались в гримерной раньше вас?

– Блестящая логика, инспектор! Да, кажется, я немного припозднился. Задержался за кулисами на пару минут.

– Зачем?

– Так, немного поболтать.

– С кем?

– Дорогой мой, да с кем угодно. В самом деле, кто же это был? Ах да, Валери Гэйнс!

– Надеюсь, – сухо добавил Аллейн, – вы понимаете, что мы задаем эти вопросы не из праздного любопытства.

– Дорогой мой! – повторил Ливерсидж.

Аллейн мысленно поморщился.

– В таком случае вы не станете возражать, если мы спросим, о чем вы говорили с мисс Гэйнс?

Ливерсидж перевел взгляд на Уэйда и Касса и снова посмотрел на Аллейна.

– Честно говоря, не помню.

– Постарайтесь вспомнить. Это было всего два часа назад. Где вы стояли?

– За кулисами.

– С левой стороны?

– Э… да.

– В таком случае мистер Гаскойн мог вас видеть. Он был там.

– Его не было рядом.

– Значит, это вы запомнили, – заметил Аллейн.

Ливерсидж перестал улыбаться.

– По правде говоря, Аллейн, – произнес он после паузы, – это был личный разговор. Я не могу его повторить. Ничего такого, что могло бы заинтересовать кого-нибудь, кроме нас. Надеюсь, вы понимаете.

– Более или менее. Сколько он продолжался?

– Минуты две или три.

– Вы стояли недалеко от металлической лестницы, ведущей на колосники. Никто не спускался с нее в то время, когда вы были рядом?

– Отчего же, – с готовностью ответил Ливерсидж. – Как раз в тот момент, когда я повернулся к коридору, с лестницы спустились Альфред Мейер и старший механик.

– После этого вы остались на сцене?

– Нет, я пошел по коридору.

– Ну что ж, спасибо, – поблагодарил Аллейн. – Это как раз то, что мы хотели узнать. Теперь о том, что произошло после трагедии. Куда вы отправились после того, как все ушли со сцены?

– Сначала я стоял вместе с остальными у входа в коридор. Хейли в это время выводил гостей. Потом я пошел в свою гримерную.

– Там уже кто-то был?

– Да, Вернон и бедняга Курт. У парня совсем сдали нервы. Брэнни дал ему выпить.

– Вы ушли со сцены в числе последних?

– Думаю, да. Мы были последними.

– Кто ушел вместе с вами?

– О… Вэл Гэйнс.

– Вы снова беседовали?

– Только о том, что произошло, – ответил Ливерсидж. – Я проводил ее до двери гримерной. Кажется, она пошла дальше в гардеробную.

– Мистер Ливерсидж, скажите, кто-нибудь оставался на сцене после вас?

– Хейли Хэмблдон вернулся… э… туда, где вы были после ухода гостей.

– Да, я знаю. Я имел в виду не саму сцену с декорациями, а прилегающую площадь, закулисье. Там кто-нибудь оставался после вас?

– Я никого не видел, – ответил Ливерсидж.

– Хорошо. Теперь о том, что случилось в гардеробной. Скажите, Гордон Палмер делился с вами своими мыслями насчет мистера Бродхеда?

Ливерсидж провел белой холеной рукой по блестящим волосам.

– Он… Хм, он кое-что говорил на эту тему. Так, между делом. Я был поражен. Наш старый добрый Кортни! Я не мог в это поверить. Просто не мог.

Ливресидж добавил, что Кортни Бродхед – весьма порядочный человек: фраза, которую Аллейн считал бессмысленной и которая ему порядком надоела.

– Надеюсь, вы сможете подробно передать нам этот разговор, – сказал Аллейн. – Как он начался?

Ливерсидж замялся.

– Не обязательно с абсолютной точностью, – добавил Аллейн. – В любом случае мы выслушаем версию Гордона Палмера.

Но мистера Ливерсиджа это, похоже, совсем не успокоило. Он с глубокой неприязнью посмотрел на Аллейна, что-то невнятно пробурчал и наконец подался вперед с видом человека, решившегося на откровенный разговор.

– Видите ли, инспектор, – начал он серьезно, – мне чертовски неловко об этом говорить. Кто-то сболтнул нам с Гордоном про деньги Вэл, и Гордон спросил, что я думаю на этот счет. Это было уже после того, как старина Курт заплатил долги. Ну, я и сказал… Не то чтобы серьезно, а в шутку… Гордон не мог принять это всерьез… То есть мне и в голову не пришло, что он мог хоть на минуту подумать, что…

Он безнадежно развел руками.

– Да? – спросил Аллейн.

– Черт, инспектор, я не могу это выговорить. Короче, я сказал – ради смеха и все такое – что-то вроде: «Странно, с чего это Кортни так разбогател. Может, он на руку нечист?» Что-то вроде этого. Но мне и в голову не пришло…

– Потом вы продолжали говорить на эту тему? – спросил Аллейн.

– Ну, так, со смешками, для потехи, – объяснил Ливерсидж. – Похохмить!

«Наверное, считает, что так говорят в Оксфорде», – подумал Аллейн. Вслух он спросил:

– О покушении на мистера Мейера в поезде вы тоже говорили?

– Вообще-то, да. Мы просто развлекались. Я со смехом предположил, что Альфред Мейер его застукал, и он попытался выкинуть его из вагона. Обычная шутка! А Гордон возьми и ляпни при всех! Можете себе представить! Я чуть со стула не упал!

– Вы шутили об этом и потом – после трагедии? – спокойно спросил Аллейн.

– Боже мой, мистер Аллейн! – Ливерсидж был шокирован.

– Значит, не обмолвились ни словом?

– Кажется, Гордон говорил мне что-то в коридоре. Точно не помню: я был слишком потрясен, чтобы его слушать. По-моему, он просто спросил, помню ли я наш прошлый разговор.

– Ясно, – кивнул Аллейн. – Мистер Ливерсидж, вам известно, в какое время произошло покушение на мистера Мейера в поезде?

– Хм. Попробую вспомнить. В какое время? Ах да, это было как раз перед той станцией, где мы вышли освежиться на платформу. Верно? Наш дорогой шеф рассказал нам эту историю. Бедняга! Трудно поверить…

– Да, очень трудно. Перед тем как мы прибыли на эту станцию – Охакун, – по вагонам прошел проводник, объявляя остановку.