- Да. А вы в подвале. Я видел машину во дворе. Вы все это время были не более футов за девяносто от записных книжек. - «Даже ближе», - полагает Пит. - Придите и заберите их.

Он выключает телефон, не давая Красным Губам возможности выдвинуть свои условия. Держа туфли в руках, Пит на цыпочках бежит на кухню. Надо спрятаться до того, как Красные Губы вылезет из подвала. Если он это сделает, все может закончиться хорошо. Если нет, они с сестрой, вероятно, умрут вместе.

Внизу, громче рингтона, намного громче, вскрикивает от боли Тина.

«Итак, еще жива, - думает Пит и потом: - Эта тварь пытает ее. Только это не так. Я это сделал. Я во всем виноват. Я, я, я ».

51

Сидя на ящике с надписью «КУХОННЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ», Моррис закрывает телефон Тины и сначала просто смотрит на нее. Сейчас имеет значение только один вопрос. Только на один вопрос нужно найти ответ. Мальчишка говорит правду или врет?

Моррис считает, что он говорит правду. В конце концов, пацан тоже вырос на Сикоморовой улице, и они оба по субботам ходили в кинотеатр наверху, сидели на складных стульях и ели попкорн, купленный у местной команды девочек-скаутов. Логично предположить, что они оба выбрали для тайника соседний заброшенный дом, находящийся близко и к их общему дому, и к закопанному сундуку. Решающим аргументом стала табличка, которую Моррис видел у входа, когда впервые приходил сюда осматривать место: «Звонить в агентство недвижимости Томаса Сауберса». Если отец Питера - агент по продаже недвижимости, то мальчишка мог с легкостью завладеть ключом.

Он хватает Тину за руку и тянет ее через весь подвал к печи. Это старое огромное и пыльное чудовище, наследие прошлого. Она снова выдает свой мерзкий крик, когда пытается переместить вес на распухшую косточку, и подворачивается на ней. Он снова бьет ее по голове.

- Заткнись, - говорит он. - Кончай быть визгливой курвой.

Компьютерного шнура не хватит для того, чтобы заставить ее сидеть на одном месте, но на противоположной стене висит фонарь с намотанными на нем несколькими ярдами оранжевого электрического провода. Фонарь Моррису не нужен, но провод для него - это подарок с небес. Он думал, что уже не может сильнее сердиться на вора, но ошибался. «Джимми Голду это бы, наверное, понравилось», - сказал вор, а какое право он имел ссылаться на работу Джона Ротстайна? Работа Ротстайна принадлежит ему!

- Повернись.

Тина движется недостаточно быстро для Морриса, который все еще зол на ее брата. Он хватает ее за плечи и разворачивает. На этот раз Тина не плачет, но с ее крепко сжатых губ срывается стон. Ее любимая желтая блузка уже полностью вымазана подвальной грязью. Моррис привязывает оранжевый провод к компьютерному кабелю, перетягивает ее запястья, и выбрасывает фонарь за одну из труб печи. Он с силой натягивает провод, и девочка снова стонет, когда ее связанные руки рывком поднимаются почти до лопаток.

Моррис завязывает новый провод двойным узлом, думая: «Они были здесь все это время. И это ему кажется забавным? Если ему хочется веселья, я развеселю его так, что мало не покажется. Он у меня умрет от смеха».

Он наклоняется, упершись руками в колени, так что его глаза оказываются напротив глаз сестры вора.

- Я иду наверх забрать то, что принадлежит мне, подружка. И убить твоего брата, эту занозу-в-заднице. Затем я вернусь и убью тебя. - Он целует ее в кончик носа. - Твоя жизнь закончилось. Я хочу, чтобы ты об этом подумала, пока меня не будет.

Он бежит к лестнице.

52

Пит в буфетной. Двери распахнуты совсем немного, но этого достаточно, чтобы увидеть Красные Губы, который торопливо проходит мимо с красно-черным пистолетом в одной руке и телефоном Тины в другой. Пит прислушивается к эху его шагов, которое разносится по пустым нижним залам, и, как только они превращаются в бух-бух-бух от ног, поднимающихся по лестнице к тому, что когда-то называлось «Субботним кинотеатром», юркает по лестнице в подвал. Туфли он бросает по дороге, чтобы освободить руки. И еще, чтобы Красные Губы точно узнал, куда он ушел. Возможно, это его притормозит.

У Тины загораются глаза, когда она видит его.

- Пит! Забери меня отсюда!

Он подходит к ней и осматривает клубок узлов - белый шнур, оранжевый шнур, которым ее руки связаны за спиной и присоединены к печи. Узлы тугие, и его накрывает волной отчаяния. Он развязывает один из оранжевых узлов, ее руки немного опускаются и давление на плечи ослабевает. Когда он берется за второй, начинает вибрировать его мобильник. Волк ничего не нашел наверху и звонит за объяснениями. Вместо того чтобы ответить, Пит спешит к ящику под окном с надписью на боку: «КУХОННЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ». Он видит отпечатки ног сверху и знает, кому они принадлежат.

- Что ты делаешь? - Говорит Тина. - Развяжи меня

Но мало освободить Тину, ее еще нужно вытащить отсюда, и Пит не думает, что успеет решить оба эти задания к возвращению Красных Губ. Он заметил щиколотку сестры, которая распухла так, что и на косточку уже не похожа.

Красные Губы уже не звонит. Он кричит сверху. Кричит сверху.

- Где ты, ебаный сукин сын?

«Два маленьких поросенка в подвале, большой, злой волк наверху, - полагает Пит. - А у нас не то, что каменного, даже соломенного домика нет».

Он вытягивает на середину подвала картонный ящик, который Красные Губы использовал, как ступеньки и раскрывает составленные клапаны под топот шагов в кухне наверху, которые звучать так тяжело, что слегка покачиваются клочки изоляции, которые висят между стропилами. На лице Тины маска ужаса. Пит переворачивает ящик, высыпая на пол кучу блокнотов в молескиновых переплетах.

- Пит! Что ты делаешь? Он идет!

«А то я не знаю», - полагает Пит и раскрывает второй ящик. Когда он добавляет его содержание в кучу на полу подвала, шаги наверху останавливаются. Он увидел туфли. Красные Губы открывает двери подвала. Теперь он осторожный. Старается быть предусмотрительным.

- Питер? Ты решил навестить сестру?

- Да, - отвечает Питер. - Я посетил ее с пистолетом.

- Знаешь что? - Говорит волк. - А я не верю в это.

Пит отвинчивает крышку баночки заправки для зажигалок и заносит ее над записными книжками, орошая беспорядочную кучу из рассказов, стихов и злых, полупьяных разглагольствований, которые нередко обрываются на полуслове. А еще из двух романов, завершающих рассказов про американца, похерившего свою жизнь, имя которого Джимми Голд, который коптил небо все шестидесятые и сейчас искал искупления. Искал, выражаясь его собственным словам, дерьма, на которое было бы не насрать. Пит нащупывает в кармане зажигалку, и сначала она ускользает у него из пальцев. О Боже, наверху лестницы он уже видит его тень. И тень пистолета.

У Тины от ужаса глаза, как блюдца. Руки связаны, нос и рот в крови. «Эта тварь побила ее, - полагает Пит. - Зачем он это сделал? Она всего лишь ребенок ».