- Может, вокзал? – предложил Данила, как и я не желаяразвивать неприятную тему.

- Жаль, что мы не имеем даже примерного представления о том,сколько именно существ нас разыскивает, и с каким именно рвением они этимзанимаются… - заметила я.

- Не думаю, что кто-то занимается этим специально, скореевсего, каждый проинформирован и имеет тебя ввиду.

- Да, жизнь, небесная ли земная ли, продолжается.

- Вот из этого и будем исходить, - заключил Даня, - Значит,вокзал. Это первое, что приходит в голову, если говорить о местах, куда ты поих логике можешь прибыть. Они же должны понимать, что вероятность твоеговозвращения домой невелика. После столького времени.

- Откуда нам знать, как именно они мыслят.

- Ну, Джей и другие Грехи мыслят схоже со своими носителями.Не думаю, что Ангелы ведут себя как-то иначе.

- Одни сплошные домыслы. Все наши рассуждения основаны надопущениях и собственном мнении, - сокрушенно заметила я, начиная сомневаться вправильности наших действий.

- Ну, и пусть, - отмахнулся Данила, - Это лучше, чем ждать,пока нас поймают и посветят во все подробности. Так сказать, в качестве последнегожелания.

- А как же вера в мои силы? В то, что я надеру их небесныезадницы? – возмутилась я. Немного легкомыслия не помешает.

- Ты точно готова? Носители – люди. Не передумаешь?

- А что, если убийство ангела внутри человека не убиваетносителя? – предположила я, - Раз уж мы допускаем, что я почти всемогуща, чтомешает предположить ещё что-то? Вдруг мой дар способен освобождать людей отдругих сущностей.

- Интересная мысль, - задумчиво признался Даня, - Я как-тоне сообразил.

- Можно и дальше фантазировать, но одно ясно, пока я непопробую, не появится никаких точных данных.

- Эксперименты на людях… - невесело улыбнулся парень, - Впрочем,не думаю, что Ангелы и иже с ними так уж беззащитны. Может, следует как-топодготовиться?

- Зачем? Я не Бэтмен, а ты не Робин. Накладные пластиковыемускулы нам не помогут.

- Нам бы пригодились люди. Тот же Андрей.

- Он не должен подставляться. Мы и так многим ему обязаны.Не нуждаться в деньгах – очень хорошее подспорье.

- А наши знакомые Грехи? Почему ни у кого даже мысли неткак-то проявиться? Поддержать…

- Ты сам-то слышишь, что говоришь? Они нас не выдали,пытаются разузнать про Гнева… Одно это делает их легкой мишенью. Давно порасмириться с тем, что нам с тобой никто кроме нас самих помочь не в силах! – яне держала зла ни на Лука, ни на Ди. Эти существа, а они не люди, как быубедительно себя ни вели, не сделали ничего, что можно назвать предательством,хотя все их нормы морали нечто очень далекое от обычных человеческихпредставлений об этом.

- Ладно, погорячился, - в голосе Дани слышалась досада. Емумои знакомые Грехи казались кем-то вроде бывших друзей, сбежавших при первой жеопасности. Я не могла винить его за это. Со стороны всё вполне могло показатьсяименно так, тем более человеку, который не так уж много времени провел в ихобществе.  

- Когда приступим к ангелоубийствам?

- Надо всё хорошенько обдумать… хотя что тут особообдумаешь. Выспимся сегодня, а завтра пораньше с утра на вокзал, - пожалаплечами я. Уж очень не хотелось растягивать ожидание.

- Просто придем на вокзал и будем ждать появлениякого-нибудь из существ?

- Да.

- Ну, не очень похоже на взвешенное решение и продуманныйплан, - с сомнением заметил Данила.

- Откуда в нашей ситуации возможность что-то взвешивать? Ну,кроме догадок.

- Твоя правда, - видно было, что Даня сдался и больше невозражает.

Завершив, таким образом, обсуждение дальнейших планов, мыоба занялись попытками от них отвлечься. Данила, как это нередко бывало раньше,с головой ушел в созерцание какой-то невозможно глупой телевизионной передачи опоп-звездах. Новости мы никогда не смотрим по давней договоренности, тем более местные.Зачем тревожить себя событиями, происходящими в когда-то родном и любимомгороде? Теперь это место, где пасутся мои будущие жертвы. Хотелось верить, чтоу меня всё получится, в тоже время, от мысли, что я кого-то уничтожу, мгновеннохолодело внутри.   

* * *

Утром я сделала себе подарок – навела красоту: уложилаволосы, подкрасила глаза и надела единственную симпатичную вещь – длинныйвязаный свитер кораллового цвета. Он идеально подходил к моему новому образудевушки-с-коричнево-каштановым-каре.  

- По какому поводу марафет? – спросил Данила. Он выгляделнемного раздраженным.

- И тебе доброе утро, - я старалась держаться и вести себя,как ни в чем не бывало. День и так обещал порядком осложнить мою и без того запутаннуюжизнь.

- Рассчитываешь встретить кого-то из знакомых илисмертельный риск требует тщательного подбора гардероба?

В словах Дани чувствовалась издевка, но я решила списать егоповедение на понятное в нашей ситуации волнение. Мне, в конце концов, тоже непо себе.

- Бери пример с меня. Я погладила для тебя пару чистыхвещей.

- Это слабо похоже на реальную моральную поддержку, так чтовоздержусь, - немного удивленно ответил парень. Я почувствовала себя виноватой:его удивило моё внимание, похоже, меня с трудом можно назвать заботливойподругой. И если сегодня с нами случится что-то непоправимое, у меня не будетшанса исправить ситуацию.

- У нас всё в порядке?

- Лучше не бывает, - Данина улыбка вышла какой-то чересчурнатянутой.

- Ладно, выкладывай, что не так.

- Всё отлично! Или ты боишься, что нас убьют раньше, чем тыузнаешь, чего я вдруг такой недовольный?

- Мы ссоримся.

- Прекрасное начало тяжелого, а, возможно, и вовсепоследнего дня нашей жизни.

- Не ты ли настаивал на риске?!

- Устроить из этого повод для откровенных разговоров твояинициатива.

- Хорошо, как хочешь.

До самой выписки из мотеля мы не перекинулись и парой слов.Я пыталась обратить внезапную злость на Даню в сторону тех, кто её действительнозаслужил, в то время как Данила продолжал всё больше взращивать негатив своимупрямым молчанием.

На вокзал мы прибыли в начале десятого утра. Я чувствоваласебя подозрительно спокойной и бодрой, даже в некотором смысле по-настоящемужизнерадостной. Отстраненные размышления заставляли предположить, что моё состояниеочень похоже на адреналиновое опьянение. Даня наоборот, выглядел подавленным иразбитым, словно всю ночь таскал на себе мешки с цементом, не получив за это никопейки.