– Паллас, – сплюнула Летия. – Я знала, что ему нельзя верить. После того что он сделал с другими пророками.

– Ты знала об этом? – резко спросил Хассан.

Летия повернулась к нему, вскинув бровь:

– Думаешь, я не узнала все, что могла о человеке, который называл себя Иерофаном, прежде чем согласиться помочь ему? Я выяснила самые темные его секреты, чтобы, если понадобится, можно было использовать их против него. Конечно же, судя по всему, об этом позаботился кто-то другой.

– Повезло тебе.

– Я удивилась, узнав, что он убил других пророков, – призналась Летия. – Мне пришлось лишь раз поговорить с ним, прежде чем понять, что он не из тех, кто любит делиться. Я всегда старалась не подрывать его власть в отличие от других пророков.

– Ты имеешь в виду то, что они хотели помешать ему забрать эшу бога, – сказал Хассан.

– Ему это точно не понравилось, – ответила Летия. – Но убил он их не поэтому.

– Тогда почему? – спросил Хассан, тут же жалея об этом. Летию его вопросы позабавили. Ей удалось вызвать у него интерес. Она дразнила его информацией, в которой он нуждался. Тянула ли она время? Торговалась? Или просто играла, как ей обычно и нравилось делать?

Она вытащила ноги из воды и снова опустила кафтан на лодыжки. Потом ступила к Хассану, оставляя за собой лужу.

– Ты на самом деле хочешь знать?

Он колебался.

– Я расскажу тебе, – продолжила она. – Другие пророки узнали о том, о чем он не хотел им сообщать. План, который так не понравился Палласу, что он убил их, прежде чем у них что-то получилось.

Ее слова царапали память Хассана. Воспоминания о Палласе прямо перед его смертью: «Других пророков испугали мои намерения, но их план был обречен на провал».

– Они пытались создать новых пророков, – сказала Летия, наблюдая за лицом Хассана, чтобы понять какой эффект оказали ее слова.

– Что? – спросил едва слышно Хассан. – Ты лжешь.

– Зачем мне это делать? – спросила она. – Это же логично, разве нет? Ничто не угрожало власти Палласа больше, чем возможность, что его место займут другие. Это было последнее предательство. Потому им пришлось умереть.

У Хассана кружилась голова.

– Зачем ты мне об этом рассказываешь?

– Считай это прощальным подарком.

И прежде, чем Хассан понял, что происходит, она обнажила меч, висевший на поясе.

Хассан сделал неуверенный шаг назад и поднял руки.

– Что ты делаешь?

– Я не позволю им пленить меня, – ответила она.

Хассан замер на месте.

– Прощай, Хассан.

Она вонзила меч в свою грудь, а Хассан в ужасе наблюдал, как ее кафтан становится темным от крови. Покачнувшись, она сделала один, два шага назад и свалилась в бассейн с водой.

– Нет! – закричал Хассан и нырнул за ней.

Но было уже слишком поздно. Из ее рта текла кровь, она лилась из ее груди, окрашивая воду розовым. Летия ахнула, давясь кровью, когда Хассан обнял ее худощавое тело в напрасных попытках закрыть рану.

– Нет, нет, нет, – молил Хассан, всхлипывая.

Ее тело забилось в конвульсиях в его объятиях. Глаза опустели. А потом она замерла.

Хассан не мог сказать, как долго сидел вот так, наполовину погрузившись в воду, прежде чем двери тронного зала распахнулись и внутрь вбежали Гектор с Кхепри.

– Хассан! – крикнула Кхепри. Она замерла, увидев его, а затем бросилась к нему, вытащив его из воды, подальше от тела Летии.

– Я в порядке, – сказал Хассан.

Гектор смотрел на него скептично:

– Ты покрыт кровью.

– Она не моя, – заверил он их. – Летия, она…

Кхепри крепко прижала его к себе, и только тогда Хассан понял, что плачет.

– Все хорошо, – успокаивала она. – Все кончено. Все кончено. Херат освобожден.

Слова Летии накрыли его, отталкивая страх и шок от ее смерти. Хассан схватил Кхепри за плечи.

– Нужно идти, – сказал он. – Прямо сейчас.

– Сефу и Чайк уже ушли сообщить, что трон захвачен, – пояснила Кхепри. – Битва скоро закончится.

– Нет, – возразил Хассан. – Я не про это. Перед смертью Летия мне кое-что сообщила. Нужно найти Джуда и Антона прежде, чем…

Громкий рев заглушил слова Хассана, и вся комната сотряслась.

– Что происходит? – крикнула Кхепри.

Грянул громкий, словно раскат грома, хруст, и крыша тронного зала сорвалась со стен. Кхепри толкнула Хассана на пол, когда вокруг них осыпались куски камня.

– Кажется, – Гектор пытался перекричать рев ветра и падающих осколков, – бог явился.

Пораженный Хассан поднял взгляд на небо. Оно больше не было серым и тяжелым от туч, а стало кроваво-красным.

Еще один оглушительный хруст рассек воздух. Небо замерцало, и на лицо Хассана начали падать капли дождя.

– Нужно идти, – крикнула Кхепри, подняв Хассана на ноги и бросившись к большим двойным дверям, которые выходили на парадную лестницу дворца. Гектор следовал за ними.

Они выбежали через двери на крытую галерею, откуда открывался вид на центральный двор. За ним находились разрушенные ворота и дорога Озмандит, затопленная дождем и покрытая телами и осколками.

Хассан не видел бога, но следы его прибытия были повсюду. Из квартала Изобретателей поднимался дым. Сила бога сровняла с землей целые районы города, рыночные площади и стадионы превратились в горы песчаника.

Это напоминало случившееся в Бехезде. Только в этот раз бог разрушал город Хассана. Серебристая вилка молнии разрезала небо, вырвав Хассана из ужаса и заставив действовать.

– Пойдем! – крикнул он Кхепри и Гектору и побежал вниз по лестнице. Они могли пересечь центральный двор и выйти через южные ворота и тогда окажутся недалеко от руин маяка. Они могли успеть добраться до Антона и Джуда.

Он лишь надеялся, что они не опоздали.

Ударила молния, сломав одну из колонн вдоль ступеней.

– Хассан! – в ужасе завопила Кхепри.

Этот звук он услышал последним, прежде чем колонна обрушилась на него.

Эфира не привыкла ждать. Это всегда было задачей Беру: бесчисленное количество ночей сестра ждала, пока Эфира не вернется после убийства, и не знала, вернется ли та целая и невредимая. Вернется ли вообще.

Она никогда не понимала, как ужасны были те ночи для Беру. Пока не оказалась в такой же ситуации, только вот теперь Эфира не могла надеяться, что Беру вернется к ней. Потому что, если Джуд и Антон все сделают правильно, Беру умрет. И Эфире придется решать, как жить дальше.