– И ты отдал ему прибор, Ёрль Ёж!

Альда рухнула в кресло, чувствуя, как голова наливается мигренью.

– Вы невысокого мнения о ежах. Берграй улетел с копией, ну, той, что изготовили для переговоров с Жанабель. Подлинник у меня. И третья часть, кстати, тоже.

– Тогда стыкуйся, пока вас не подбили! Мои щиты сильнее ваших, – она вскочила с новым приливом сил. – У нас осталось триста гломерид. Чтобы использовать Тритеофрен, нужно подойти ближе к Урьюи, но имперцы не пускают! Если даже я прорвусь к планете… то пока мы возимся с Тритеофреном, нас перебьют.

Ёрль завершил стыковку и торопился на мостик ть-маршала.

– Госпожа Хокс? – позвал адъютант. – На связи Звёздный Альянс.

– Кто там ещё?

– Сам Харген Зури. У него зуб на императора. Кажется, у нас появился союзник.

Заслышав, что кто-то здесь враг Империи, Альда хлопнула по комму, принимая сигнал. Не в их положении было выбирать руку помощи. На мониторах проявился старик в синей форме.

– Без предисловий, леди. Я могу разогнать имперских змей одним ударом.

– В обмен на какие такие уступки, Харген?

– Вы займёте Урьюи и войдёте в состав Звёздного Альянса. Мне нужны ресурсы шчеров и ваши технологии на службе безопасности моих границ. Не по отдельности, а разом.

– Жить под властью террора, Зури? – вспыхнула Альда. – Я знаю, каким оружием вы караете недовольных.

Харген дёрнул щекой, ухмыляясь:

– Ну, так отступайте. Потеряете ещё половину армии, а после соберёте ту же мощь лет эдак за триста.

– У меня нет связи с эзер-сеймом, Харген. С нашим правительством. Я что, должна решить единолично? Почему вы не предложили раньше, квазар вас возьми?

– Раньше вы не были в отчаянии. Главный козырь политики – момент.

Вот так просто. Как бензин у барьяшка отобрать.

– Пять минут.

Альда отрубила связь.

– Почему бы и не согласиться? – предложил адъютант. – Терять уже нечего.

– Кроме того, что меня разжалуют, когда узнают…

– Да чтоб разжаловали, нужно, как минимум, вернуться! – воскликнул Ёрль, врываясь на мостик в сопровождении инженеров. – Ещё час, и кто знает, чью гломериду рассыплет имперская клякса? Может, нашу!

По экранам скакали отчёты: минус три корабля, а потери противника – одна тартарида. Альда села, скинула ненавистные туфли и вышла на связь с Альянсом:

– Мы согласны.

– Вот и молодцы, – кивнул Харген.

– Но если мы потеряем ещё хоть одну гломериду, блазар вам в зад, а не технологии!

– Не потеряете.

Эзеры выжимали последние соки из гравинад и бронгауссов. И наконец ряды клякс стали вспыхивать один за другим. Шчерские тартариды метались, как головастики в кипятке, и тоже взрывались. Вспышки застили все экраны. Крус и Пенелопа припали к иллюминаторам.

– Что за оружие у Альянса?

– Магнетарная пушка, – позавидовала Альда. – Харген Зури управляет нейтронными звёздами, катит их энергию на врагов. А после и нам будет грозить по всякому поводу. Если не задушит налогами.

– Нужно с ним дружить, – хмыкнул Ёрль, глядя, как разрывает линии противников.

– Эзеры ни с кем не дружат. И никому не подчиняются.

– Вот поэтому нас и…

– Заткнись.

Она сидела, запустив когти в подлокотники кресла. Имперцы, пожираемые жгучей волной магнетара, собрали клочки своих клякс и, подцепив на хвосты корабли шчеров, ушли в прыжок. Бежали прочь от проклятой силы, слугами которой предстояло стать эзерам. Не то победителям. Не то обмишуренным глупцам. Волна достигла линии гломерид и остановилась так близко, что у Альды волосы встали дыбом.

– Путь свободен, леди, – Харген рассмеялся над нею с экранов. – Приятного аппетита.

И пропал.

Голубой шарик снова лежал, как на ладони. Триста голодных гломерид рванули к Урьюи. Альда стыдилась того, как всё обернулось. Хотела уделать Бритца, но теперь думала, как хорошо, что именно он никогда не узнает её провала. Эзеры на службе Альянса! Нет, просто: эзеры на службе. Какой срам.

– Мы на расстоянии влияния Тритеофрена, – доложил Крус, предъявляя Альде три зеркальных ромба. Куматофрен, синтофрен и диалифрен: три лепестка власти над силами природы.

– Как его запустить? Что должно произойти?

– Я вставлю эти пластины в эмиттеры вместо гидриллия и облучу планету. Шчеры лишатся связи, энергии, оружия. Нам ничего не грозит. Мы используем кардинально другие технологии.

– Запускай.

– Разве сперва мы не поставим условие? – удивилась Пенелопа. – После запуска шчеры уже не смогут принять наш сигнал.

– Не-ет, – оскалилась Хокс. – Я буду действовать по методу Харгена Зури. Не хочу слушать, как пауки упираются и трясут хелицерами. Пусть сначала дойдут до отчаяния. Запускай, Крус.

Альда приказала вывести флагман на орбиту Урьюи и приблизить картинку, чтобы понять, что происходит внизу. И происходит ли вообще хоть что-нибудь. Вся эта возня с Тритеофреном казалась околонаучным бредом.

На тёмной стороне планеты веером гасли огни. Ракеты летели мимо цели и падали, не взрываясь, словно камни. Спутники сыпались с орбиты. Вопили сирены. Неизвестность рождала суматоху и панику, люди осаждали закрытые бункеры.

– Действует! – воскликнул Ёрль, а ть-маршал вытерла вспотевшие ладони о юбку:

– Вот теперь спустимся, чтобы поговорить.

Растерянные шчеры думали, что на них падают грозовые тучи. Но в тучах зашевелились мириады лап, и шчеры пожалели, что это не рушатся небеса.

У скафандра были выпуклые стёкла шлема, толстые перчатки и неудобная обмотка из кислородных трубок. Я пробиралась в лабиринте мягких кишок эндоплазмы, раздвигая желе и отгоняя приставучие комки рибосом. Мы улетали с Кармина в астроците. Волкашу повезло, что Альфред – тот пират, которому я сломала робота – вернулся. Он взялся доставить нас на Алливею, в лагерь беженцев для диастимагов. Сказал, раз ему уже заплатили, а пассажиров больше не нашлось, то, будучи честным флибустьером, он, так уж и быть… за символическую плату…

Астроцит оказался живой клеткой, приспособленной алливейцами для полётов. Огромной, как самомнение Альфреда. Управлялся астроцит технорганеллами, которые были смесью клеточных и машинных структур. Топливом служили питательные бульоны и свет, а батареями митохондрии. Вот только вместо воздуха пространство заполняла вязкая гиалоплазма, и лететь пришлось в скафандрах.

Я схватилась за полимерную трубку цитоскелета и протянула себя сквозь желе. В центросоме, где располагался капитанский мостик, сидели двое.