После получения указаний Ставки мне, как командующему фронтом, пришлось много заниматься со штабом и с командующими армиями. На месте отрабатывалось все, что было связано с предстоящим наступлением, – управление войсками и в начале и в ходе операции, маскировка движения наших войск, подвоз техники и боеприпасов, выбор и оборудование маршрутов и дорог, а также всяческие хитрости, которые бы ввели противника в заблуждение относительно наших намерений.

Особое внимание уделялось разведке – и воздушной, и войсковой всех видов – и радиоразведке. Летчики 16-й воздушной армии произвели полную аэрофотосъемку укреплений противника на бобруйском направлении, карты с полученными данными были немедленно разосланы войскам. Только в армиях правого крыла произвели четыреста поисков, и наши мастера-разведчики притащили больше восьмидесяти «языков» и важные документы.

От штабов всех степеней мы требовали постоянного контроля с земли и с воздуха за тщательной маскировкой. Немцы могли увидеть только то, что мы хотели им показать. Части сосредоточивались и перегруппировывались ночью, а днем от фронта в тыл шли железнодорожные эшелоны с макетами танков и орудий. Во многих местах наводили ложные переправы, прокладывали для видимости дороги. На второстепенных рубежах сосредоточивалось много орудий, они производили несколько огневых налетов, а затем их увозили в тыл, оставляя на ложных огневых позициях макеты. Начальник штаба фронта генерал Малинин был неистощим на такие хитрости.

С командирами соединений и частей мы проводили занятия в поле и на рельефных картах той местности, на которой им в скором времени предстояло действовать. Накануне наступления были проведены штабные учения и военные игры на тему «Прорыв обороны противника и обеспечение ввода в бой подвижных соединений». В этой работе принял деятельное участие представитель Ставки по координации действий 1-го и 2-го Белорусских фронтов Г. К. Жуков. Хорошо подготовленный, дружный коллектив штаба фронта имел достаточный опыт в организации управления войсками и показал, что способен находить выход из самого затруднительного положения и в подготовке и в ходе самих боев.

Штабы фронта и армий систематически проверяли ход подготовки войск к наступлению. Представители командования, как правило, участвовали во всех тактических учениях войск в поле, проверяли стрелковую подготовку прибывавшего пополнения, следили за подвозом боеприпасов и продовольствия. Часть офицеров штаба фронта была постоянно закреплена за армиями, корпусами. Через них обеспечивалась бесперебойная связь, они на месте оказывали войскам помощь в подготовке наступления.

Поскольку боевые действия предстояло вести на двух участках фронта, разделяемых бассейном реки Припять, соответственно организовали и управление войсками. Основной КП пришлось перенести в Овруч и создать два вспомогательных: для управления войсками правого крыла – в районе Дуравичей, а левого крыла – в районе Сарн.

Наблюдательные пункты максимально приближались к войскам: НП командиров дивизий оборудовались в 500-1000 м, командиров корпусов – в 2 км, командармов – до 3 км от исходного положения войск для атаки. Для удобства наблюдения в ряде мест были построены наблюдательные вышки.

Предварительно были в основном решены все задачи артиллерийского, авиационного, инженерного обеспечения операции. Тылу фронта предписывалось держать в готовности необходимое количество свободного автотранспорта для переброски войск и техники с одного направления на другое. Такой опыт у нас уже имелся со времени битвы на Курской дуге.

Огромная работа по подготовке к наступлению развернулась во всех звеньях – в армиях, корпусах, дивизиях, полках. Численный состав дивизий был доведен в среднем до 6500 человек. Заодно с нами действовал Белорусский штаб партизанского движения. Устанавливалась тесная связь партизанских отрядов с нашими частями. Партизаны получили от нас конкретные задания, где и когда ударить по коммуникациям и базам немецко-фашистских войск. Они взрывали поезда на железнодорожных магистралях Бобруйск – Осиповичи – Минск, Барановичи – Лунинец и других. Все их удары наносились в тесном взаимодействии с нами и были подчинены интересам предстоящей операции.

К двадцатым числам июня войска фронта заняли исходные позиции. На обоих участках прорыва было обеспечено превосходство над противником в людях в 3–4 раза, в артиллерии и танках в 4–6 раз. Мы располагали сильными подвижными группами, способными окружить вражеские войска. С воздуха наступление прикрывали и поддерживали свыше 2 тысяч самолетов.

Переход инициативы полностью на сторону Красной Армии позволял даже при равном соотношении сил в масштабе фронта идти на риск, создавая на направлениях, где наносился нами основной удар, максимальную группировку сил и средств за счет сильного ослабления второстепенных участков.

В этом было наше огромное преимущество.

Войска были оснащены автотранспортом, тягачами для артиллерии, самоходной артиллерией и другими видами техники, что намного увеличило маневренную способность наших соединений.

Труженики тыла обеспечили свои Вооруженные Силы всем, что требовалось для победы над врагом.

Чтобы изучить обстановку на ковельском направлении (левое крыло фронта), я с командующими родами войск отправился в Сарны. Добираться пришлось на бронепоезде, потому что в лесах еще бродили банды бандеровцев и других фашистских наймитов. Впоследствии мы отправлялись на ВПУ на незаменимых наших У-2.

Четыре армии, стоявшие здесь в первом эшелоне, совершенствовали оборону и начали готовить штабы к будущим боям. Об этих объединениях речь пойдет позже, когда и для них начнется боевая страда. А сейчас хочется рассказать об одной знаменательной встрече. Сюда, на ковельско-люблинское направление, подходила 1-я польская армия. Она была сформирована по просьбе Союза польских патриотов из добровольцев польской национальности.

Взволнованные, ехали мы знакомиться с братьями по оружию. Армией командовал генерал Зигмунд Берлинг, солидный, серьезный, подтянутый командир. По всему его облику чувствовалось – старый воин, знающий службу и побывавший в боях. И на самом деле, Берлинг был кадровый польский офицер. Участник боев в период вторжения фашистских оккупантов в Польшу, он решил продолжать борьбу с врагом в Польских частях, сражавшихся плечом к плечу с воинами Красной Армии.

Генерал доложил о состоянии своего объединения и сразу сказал, что он и его товарищи надеются недолго пробыть во втором эшелоне. Это мне понравилось. Войска армии произвели очень хорошее впечатление. Чувствовалась готовность к боевым действиям и горячее желание людей скорее встретиться с врагом, поработившим их отечество. Беседуя с офицерами и солдатами, я заверил их, что всем будет дана возможность показать свои способности в бою.

Мы познакомились с другими руководящими товарищами, которые создавали, пестовали это первое крупное объединение будущего Войска Польского. Членом Военного совета армии был генерал Александр Завадский, старый польский революционер, в прошлом шахтер, член Польской рабочей партии, человек глубокого ума, обаятельной простоты и кипучей энергии, он пользовался огромной популярностью у рабочего класса и трудящихся Польши. Его очень любили в войсках. Другим членом Военного совета был генерал Кароль Сверчевский. Он прошел службу от рядового до генерала у нас, в Красной гвардии и Красной Армии, командовал интернациональной бригадой в республиканской Испании. Впоследствии генерал Сверчевский принял в командование 2-ю армию Войска Польского.