вам придется смириться с тем, что никто за вас сражаться не станет, ваше величество. Ваша империя рухнула, и ее уже не восстановишь.

Лео, наконец-то оставив жаровню, вышел вперед.

– Как мне кажется, вера Девяти в силу и власть церкви ощутимо ослабла, – произнес он, крепко скрестив руки на груди, словно пытался сохранить тепло.

– А потеря почти всей армии к этому и приведет, – ответил коммандер Аулус. – Я уважаю ваше мнение, ваше святейшество, но приказы я получаю от Девяти, и мне было приказано отсюда не двигаться и не вступать в бой. Разумеется, вы можете вернуться в Женаву и обсудить это лично с ними. И забрать с собой императрицу Хану – если ее дочь решит воевать, она может пригодиться как ценный предмет для торга.

Иеромонах глубоко вдохнул – императрица Хана приготовилась спорить, но Лео отреагировал первым.

– Боюсь, у нас нет на это времени, коммандер, – сказал он.

– Времени для…

Коммандер отшатнулся. Лео вонзил ему нож в живот. И еще раз. После третьего удара губы коммандера искривила уродливая гримаса, и он рухнул на колени, зажимая руками кровоточащие раны.

– Не волнуйтесь, коммандер, – сказал Лео. – Вас, по крайней мере, не прикончила пара шлюх.

Все еще пытаясь что-то произнести, Аулус повалился набок и остался лежать, хватая ртом воздух, на устеленном бумагами полу. Лео с мягкой улыбкой переступил через него.

– Дай мне руки, Кассандра. – Окровавленным ножом он указал на мои связанные запястья. – Нельзя же связывать императриц. Что подумают люди? Кроме того, – добавил он, хватая мои руки и разрезая кожаный шнур, которым меня связала императрица, – у меня есть ощущение, что тебе совсем скоро придется вытаскивать императрицу из поистине отвратительного трупа моего отца.

Коммандер, судорожно подергиваясь, лежал на полу, кровь текла по бумагам, пока он боролся с приближением смерти. Лео стянул маску с горла иеромонаха, чтобы лучше рассмотреть повреждения. Без сомнения, порез был глубок и не кровоточил. Как бы императрица Хана ни старалась скрыть его краской, кожа по сторонам раны закручивалась наружу, верхний слой высыхал и стягивался – с такой травмой никто не останется на ногах и не сможет говорить. Да и кровь должна была течь.

– Грубая работа, – произнес он, отпуская маску так, что та вернулась на место. – Вытаскивай ее.

Ни одна из нас не двинулась с места. Его речь звучала спокойно, но то, как Лео держался и говорил, напоминало опасного раненого зверя, способного в любую минуту наброситься.

– Боюсь, вам придется взять на себя вину за его смерть, – сказал он, указывая на тело коммандера, чьи глаза теперь стали пустыми и остекленели. – Но не беспокойтесь, это ради благого дела. Вы хотите, чтобы левантийцы убрались из Кисии? Только я могу этого добиться и добьюсь, но сначала – где ящик?

– Ящик? Какой ящик? – прорычали мертвые губы императрицы.

Лео рассмеялся.

– Что за ящик? Вот как? – Он внимательно смотрел в лицо иеромонаха, вероятно, надеясь прочесть ответ в чертах подкрашенного лица. Потом снова засмеялся, и это звучало совсем жутко. – Кто бы мог подумать, что мой отец все-таки поумнеет. Перед самым концом он сумел приправить свой идиотизм проблеском гениальности.

Ящик Торваша. Иеромонах прослышал, что Лео в Кое, и остановился припрятать ящик, но…

Лео обернулся ко мне.

– А, Кассандра. Тебе известно, где ящик? – Он вцепился мне в горло. – Считай это расплатой за то, что отняла мою жизнь.

Он сиял улыбкой, пока я царапала его сжимающиеся пальцы.

– Ну давай, покажи мне. Покажи мне все, – сказал он, и его зрачки расширялись, как затягивающее болото. – Где тот ящик?

Прежде чем я прохрипела хоть что-то в ответ, его хватка ослабла. Из его горла вырвался крик, как у погибающего горного орла, из руки брызнула кровь. Лео отшатнулся, цепляясь за пропитанный кровью рукав, а императрица Хана – иеромонах – встала между нами щитом мертвой плоти.

– Можете драться сколько угодно, – усмехнулся Лео. – Но единственный способ выбраться отсюда живыми – отвести меня к этому ящику. Стража!

Императрица бросилась на него, но он, смеясь, уклонился, оставляя капли крови на усыпанном бумагами полу.

– Стража!

Дверь раздвинулась.

Это Кой – невозможно войти, невозможно выбраться, – но я лучше попробую и умру, чем позволю ему победить. Я толкнула ближайшую жаровню, и та повалилась, рассыпая тлеющие угли по циновкам и картам коммандера. Бумаги вспыхнули, а я в два шага достала и опрокинула другую жаровню. На столе стоял фонарь, его я тоже ухватила и, открыв стеклянную дверцу, швырнула его – пламя и горячее масло – прямо в дверь, под ноги ошеломленным стражникам.

– Хана! – крикнула я, опрокидывая в огонь третью жаровню. – Уходим отсюда! Уходим!

Она толкнула Лео назад, к балкону, я поспешно открыла решетчатую дверь, еще больше усилив ветер, раздувающий огонь и дым.

– Шевелись, идиотка, идем!

Она двинулась на Лео, не обращая внимания на удары его кинжала по чужому для нее телу – он рубил и резал везде, куда мог дотянуться, по рукам, ногам, животу.

– Ваше святейшество! – прокричал сквозь сгустившийся дым охранник. – Коммандер?

Пламя выгнало меня на узкий балкон, и я жадно вдохнула свежий прохладный воздух. Далеко внизу виден был окруженный стенами и похожий на темную лужу внутренний двор. Ворота открыты, а за ними нас ждала свобода, но Кой строили, не предусматривая побег. Нависающие крыши изгибались как крылья, это делало путь наверх почти невозможным, но вот вниз… У меня задрожали колени от одной этой мысли.

– Идем! – прокричала я императрице, выбежавшей на балкон, за ней стелились клубы дыма.

– Ты впереди, – прорычала она грубым голосом иеромонаха. – Я его задержу. И она бросилась на появившегося из огня Лео.

Быстро, насколько позволяли закоченевшие руки, я развязала декоративный узел на поясе и просунула длинные концы между ног, собрав ткань во что-то вроде штанов. Оголенную кожу обжигал холод ветра, но это все-таки было лучше, чем огонь и жестокая смерть. Я схватилась за перила и перелезла. Руки сразу заныли. Я спустилась ниже, цепляясь за декоративные рамы, и упала на выступавшую крышу балкона внизу – эту боль мои колени не скоро забудут. Сверху из замка, как из разъяренного дракона, валил дым, двор внизу наполнился паническими криками. Величественный замок горел. Императрица Хана меня убьет.

Я рискнула посмотреть вниз и увидела, что внизу не третий балкон, как мне казалось, а просто на изогнутой крыше частично отсутствует черепица. Далеко внизу, чересчур далеко для этих колен. Даже в прежнем теле и без перелома лодыжки шансов выжить было немного. Даже меньше, чем просто немного.

– Проклятье, – прошипела я.

Что-то стукнулось о крышу балкона над моей головой, и я крепче стиснула руки, так, что боль пронзила суставы. И еще удар. Краткий рокот, а потом с закругленной крыши скатился камень, тут же канув в пронизанной дождем тьме.

– Кассандра? – окликнула сверху императрица срывающимся голосом иеромонаха.

– Я здесь! – отозвалась я, и по крыше ударил еще один камень, на сей раз с брызгами осколков расколов черепицу. – В чем дело?

– Этот мелкий псих швыряет в нас всякой дрянью! Где ты?

Что-то снова разбилось на крыше, порыв ветра донес до меня грохот.

– Я внизу, на карнизе. Сомневаюсь, что удастся спуститься вниз, не сломав ногу, а то и обе!

– А балконную дверь не пробовала открыть?

Я об этом даже и не подумала, но вместо того чтобы признаваться, опять подтянулась вверх, на балкон. Заныли плечи.

– Я спускаюсь! – крикнула императрица.

– Погоди, проверяю! – отозвалась я, но она уже одну за другой перекинула через перила негнущиеся ноги и присоединилась ко мне прежде, чем я успела договорить.

Бросив меня цепляться снаружи, она двинулась к двери, но в проеме, в клубах дыма и опаленный как демон, появился Лео.

– Как приятно снова увидеть тебя, отец, – сказал он, улыбнулся и шагнул навстречу императрице.

Хана отшатнулась, придавив мои пальцы к перилам. Инстинктивно я ослабила хватку, а когда пустота подо мной разверзлась, ухватилась за подол ее мантии. На один душераздирающий миг тонкая ткань задержала падение, но мой вес был слишком велик. Хрипло вскрикнув, Хана в обличье иеромонаха утратила