Она продала машину отца «фейсел-вега» — ту самую, на которой он возил ее в Глазго на концерт. Она досталась ей в наследство, когда отец умер. Теперь у нее достаточно средств. Она отказалась от аренды на квартиру, предупредила менеджера по персоналу.

Так какие сейчас у меня шансы? О каких шансах вообще можно говорить, если она не знает о моем существовании?

Девушка уезжает в субботу утром с Кингс-Кросс.

Одна, потому что, как и я, не любит долгих прощаний.

Если бы это было в кино, я узнал обо всем в утро ее отъезда. Следуя зову сердца, я бы распахнул дверь квартиры, убежал бы с середины важной встречи, ушел бы со свадьбы своей бывшей девушки или пожертвовал еще чем-нибудь в этом роде.

Но оставалась еще неделя, я мог все обдумать, решить, что лучше не идти, а только мечтать о том, что было бы, если бы я все же пошел. Наконец пятница стала субботой, и утро неумолимо приближалось.

— Нет.

— Ты должен это сделать.

— Нет.

— Второй уровень. Ты должен.

— Нет, Дэв.

— Ты должен, Джейс.

— Нет, Эбби.

— Хоть попробуй тогда.

— Я не могу.

— Вы должны помочь этому произойти, мистер Пристли.

Я сидел на кухне в окружении уложенных коробок, готовый к переезду, к переходу на второй уровень, смотрел на закипающий чайник и слушал тиканье часов. Я проснулся рано. Сделал все, что мог, чтобы отвлечься. Включил компьютер, зашел на «Фейсбук» и рассмеялся, увидев те же слова.

…Проводит лучший отпуск в жизни.

Теперь они не причиняли мне боль. Напротив. Я был рад.

Я открыл фотографии.

Сара. Счастливая. Загорелая. Рука на животе, и Гэри нежно обнимает ее за плечи.

Занимался тусклый зимний рассвет. Пришел почтальон, залаяла соседская собака.

Я медленно вышел из дома, по Блэксток-роуд направился к Аппер-стрит, прошел Каледониан-роуд — мимо магазина и дальше, по направлению к Кингс-Кросс. Я только что подписался сам не знаю на что.

Я знал, что так и будет.

Я обошел платформы.

Ничего. Уборщики, проводники, люди с портфелями и бумагами. Я чувствовал себя совершенно спокойно. Человек, которого я ищу, не знает, как я выгляжу. Все вокруг меня думают, что я жду поезда. Возможно, впервые в жизни я не стеснялся и был совершенно спокоен, чувствовал себя хозяином ситуации.

И тут… Как будто в мире вокруг выкрутили яркость до предела…

Я на секунду прислонился к колонне и еще раз проверил, на месте ли фотографии.

Синее пальто. Красные туфли. Рюкзак и сумки.

Мне захотелось убежать. Передумать, развернуться и уйти. Что я рассчитываю получить? Чем я рискую? Что сказал бы Дэв? Ну, он бы сказал, что я должен использовать шанс, сделать так, чтобы что-то хотя бы закончилось, даже если ничего другого в этот момент не начнется, но…

— Я вас знаю… — произнес голос.

Она резко обернулась и улыбнулась мне. Той самой улыбкой.

— Привет… — сказал я.

— Я вас знаю?

Я ближе к ней, чем думал. Я сделал вид, что смотрю на табло, но оно, как оказалось, не функционировало, так что пришлось вновь посмотреть на нее.

Вот оно.

Ожидая ее, я понял, что готов. Я знал, что и как говорить, так как вопреки всему уже много раз проигрывал в голове эту ситуацию. Лучше всего быть абсолютно прямым, практичным и разумным. Вести себя так, будто то, что происходит, совершенно обычное дело. Но при звуке ее голоса все это куда-то исчезло.

— Ну, — пробормотал я, — дело в том…

Она склонила голову набок и улыбнулась. Может, она вспомнила Шарлотт-стрит? Такси, сумки, водителя и его сигарету? Или, возможно, она тогда заметила меня в кафе? Или, может быть, дело просто в том, что я стою перед ней и веду себя как ее знакомый?

Молчание, прервать которое следовало мне. Но я не мог подобрать слов. Так что я вынул из кармана пакет с фотографиями — грязный, мятый и порванный в нескольких местах — и с виноватым видом отдал его ей.

Она не сразу поняла, в чем дело. Что это ее снимки. Что я их напечатал. Что я — незнакомец — видел кусочек ее жизни. Она могла отреагировать как угодно: закричать, убежать.

Но она не сделала ни того ни другого. Она открыла пакет и с печальной улыбкой просмотрела фотографии, приветствуя возвращение невеселых воспоминаний.

— Разумеется… чтобы вас найти, то есть чтобы вернуть вам их, потому что они ваши, мне пришлось… понимаете… — Я показал взглядом на пакет.

Она закусила губу и кивнула. Я не мог понять, о чем она думает.

— Спасибо. — Она подняла на меня глаза. Дальше она должна была бы спросить: «Как?»

Но она промолчала. Как будто этого и ждала.

Я осмотрелся. Сумки. Сумочка. Билет на поезд «Евростар». Времени больше ни на что нет.

Ну разве что…

— Послушайте… если вам вдруг захочется что-нибудь сказать… — Я кое-что протянул ей.

Мой одноразовый фотоаппарат. Двенадцать месяцев моей жизни.

Она взяла его и понимающе улыбнулась. И тут она посмотрела на меня еще раз, и мне показалось, что она начинает меня узнавать, что мое лицо значит для нее больше, чем просто лицо незнакомца…

— Я знала, что знаю вас.

— Думаю, я тоже это знал, — ответил я и ушел, оставив ее наедине с сумками, поездом и будущим.

Я вышел с вокзала и пошел искать Дэва, Памелу, Эбби, Мэтта, чтобы рассказать им, что я ее все-таки нашел. И тут же отпустил.

Мы выпьем, хорошо проведем время, и с этого дня начнется моя новая жизнь.

— Ну и?.. — спросил я, сияя улыбкой. — Что думаешь?

— Потрясающе. — Дэв покачал головой. — Просто потрясающе!

С Кингс-Кросс прошел час. Мы вновь были в парке.

Памела, Эбби и Мэтт привезли сюда Дэва, сказав ему, что мы собрались в новый ресторан «Нандо», но на самом деле они принесли все, что нужно. Памела приготовила крокеты, я принес упаковку «Леха», и церемония открытия — для которой я специально добыл синий занавес, хранившийся в Сент-Джонсе с тех пор, как принцесса Анна открыла в восьмидесятые новый корпус, — прошла удачно.

На стене появилась новая табличка.

Девдатта Пател — ресторатор и знаток видеоигр.

На Каледониан-роуд рискнул своей жизнью, чтобы спасти упавшую велосипедистку. Не то чтобы он умер, но, пренебрегая собственной безопасностью, слегка повредил ногу.

Дэв с гордым видом смотрел на нее.