— Хотели тебя обратно домой, в северное Причерноморье послать — вредить парфянам! — разъяснил вместо него Комсомолец. — И заодно клад скифского золота в Крыму закопать!

— Но теперь-то понятно, что вы, молодой человек, — тон Голубоглазого стал подчеркнуто уважительным, — способны на гораздо большее!

— Это на что же?

— Во-первых, вам удалось привлечь внимание самой могущественной женщины империи — Сабины Поппеи!

— Не устояла, курва! — стукнул огромным кулаком по хрупкому столику Жополицый. С золотого блюда полетели на пол журавлиные кости.

— И это при том, — поддержал Голубоглазого Комсомолец, — что она первая баба, которую наш артист по-настоящему полюбил и ревнует!

— И уж кого только мы к ней не подсылали! — с упоением рассказывал об очередной операции товарищ префект. — И юношей пышнокудрых, и мужей зрелых! И грубых скотов, и утонченных интеллигентов! Даже этого хлыща — будущего предателя и историка Иосифа Флавия — подсунули! И уже было пошли жаркие взгляды туда-обратно, но опять устояла, рыжая стерва!

— А чем она нам помешала-то? — поинтересовался Лейтенант, которому новое направление разговора совсем не нравилось.

Возникла пауза. Голубоглазый и Комсомолец переглянулись. Жополицый громко икнул. Товарищ подполковник вновь с досадой посмотрел на специалиста по допросам и, в очередной раз перейдя на заговорщицкий тон, спросил:

— А помните про Циркус Максимус? С которым его величество нас кинул? Знаете, кто его получил? В вечное, между прочим, фамильное владение?

— Кто?

— Поппея! — прошипел Комсомолец. — Иудейка хитрая!

— А я тут при чем?

— А при том, что, когда через некоторое время Нерон двинет ее ногой в живот, в этом животе, молодой человек, будет ваш ребенок!

— Понимаешь, парень? Ее похоронят в мавзолее Августа, да так, что спустя две тысячи лет, уже в наше время, найдут прекрасно сохранившуюся мумию с твоим ДНК в брюхе! То есть гражданин СССР сможет неоспоримым образом доказать, что несколько гектаров земли в самом центре Рима принадлежат ему, и никому другому!

— Ну, — поправил Комсомольца Голубоглазый, — на самом-то деле земля будет принадлежать Родине!

— Таак… — ошеломленный Лейтенант переваривал задумку старших товарищей. — А почему Нерон ее будет бить ногой в живот?

— Как почему? — искренне удивился Голубоглазый. — Мы же ему про вас с Поппеей и расскажем!

— И покажем! — подтвердил Жополицый, вытирая огромные и пухлые, похожие на рыхлые блины, ладони о льняную простынь. — Как она ловит рыбу, а ты ее жаришь! Гы, гы, гы!

Лейтенант смог лишь вымолвить:

— Ну и суки же вы!!!

— Конечно, суки! — согласился товарищ подполковник. — А вы что, думали, всю жизнь чистоплюем проходите? Нет, мой милый, Родина требует жертв!

— Да пошли вы со своей Родиной! — не выдержал наш герой. — Если у меня такая Родина, то в гробу я ее видел!

После этих святотатственных слов возникла пауза. И Жополицый, и Комсомолец, потеряв дар речи, со страхом поглядывали то на посмевшего сказать такое молокососа, то на голубоглазого предводителя древнеримской резидентуры КГБ. Тот же, не мигая, с полминуты смотрел на Лейтенанта сузившимися и ставшими еще более холодными глазами, а потом совершенно спокойным голосом сказал:

— Даже не пойму, молодой человек, как вы умудрились закончить советскую среднюю школу! С такими-то взглядами! Учтите, Родину не выбирают! И предательства она не прощает!

— Не страшно! — ответил ему Лейтенант, которого просто трясло от злости. — У нас с вами «родины» разные! Моя Родина — прежде всего во мне самом! Понятно? Это моя совесть и уважение к самому себе! У моей Родины нет тюрем, ядерных боеголовок, нефти и партбилетов! Зато она мне всегда подскажет, когда надо краснеть, а когда дать по роже! Моя Родина — это те, кто никак не успокоятся! Это такие, как Солженицын и Сахаров! Мою Родину не боятся ее граждане и соседи! А она сама не боится правды, границ и изменений! А ваша Родина — это «ЗИМ» с мигалкой, засохший упырь в мавзолее, танки на улицах Праги и тихие разговоры на кухне!

— Наша Родина, — назидательным тоном вставил Жополицый, поглядывая на подполковника, — дала тебе, сучонок, бесплатные здравоохранение и образование! Она, между прочим, победила фашизм и первого человека в космос отправила!

— И доверила поехать в загранкомандировку! — мстительно добавил Комсомолец. — А ты что, взамен грязью ее поливать? Смотри, все равно приползешь на коленях, умолять будешь…

— А мы простим! — тихо, но так, что все остальные тут же заткнулись, вдруг перешел на «ты» Голубоглазый. — Но не сразу! И не до конца! А спустя некоторое время! Когда каждое свое сегодняшнее слово миллион раз вспомнишь! Утирая сопли раскаяния! Упрашивая нас дать тебе шанс искупить! И опять увидеть и «ЗИМ» с мигалкой, и Ильича в кепке! А танкам нашим будешь еще гусеницы целовать, когда они тебя освобождать приедут! И когда за все твои услуги мы тебя все же будем к стенке ставить, ты будешь кричать «Да здравствует наша Советская Родина!». Или «Виват, Россия!». Какая, хрен, разница!

— Вот именно! — вновь добавил своим густым голосом Жополицый. — Лишь бы император был трезвым, народ единым, а молодежь ходила в церковь и спортзал, а не на бл…дки и митинги!

— На бл…дки можно! — вставил Комсомолец. — Это тебе, евнух, по фигу!

— Разговорчики! — заткнул ему рот Голубоглазый. — Товарищ Прокуратор Родине самое дорогое отдал! И мы еще ему за это спасибо скажем!

Он резко хлопнул в крепкие ладоши. Как по волшебству, возле бассейна появились молодцы в кольчугах. Посмотрев на них, Лейтенант тут же понял, что откланяться не удастся: эти двое, может, и не бегали так же быстро, как он, зато стреляли наверняка без промаха.

— Ну хватит дискуссий! — сухо сказал товарищ подполковник. — Наша Родина, может, и не такая чистоплюйная, как твоя, но с тобою как-нибудь справится!

08.10.90, из новостей радиостанции УНИТА «Черный Петух»

«Изменения, происходящие в СССР, никак не затронули его отношения с правящим режимом Народной Республики Анголы.

Оружие для марионеток МПЛА поступает в прежних масштабах. Советские советники по-прежнему участвуют в военных действиях даже на уровне тактического боя…»

— Чума!

Лейтенант сел в кровати, не в силах сразу понять, что происходит.

— Чума! — вновь бешено крикнул прапорщик Слава.

Послышался грохот передвигаемой мебели и топот военных ботинок по доскам пола. Наш герой, еще находившийся под впечатлением очередной серии своих кошмарных похождений, подумал, что только вот чумы им здесь — в Куиту Куанавале — и не хватало!

— Чума чертова! — в третий раз крикнул Слава.