Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ирка!
Я останавливаюсь и распахиваю руки.
Модуль прибавляет скорость, песок красными водопадами осыпается с его гусениц. Слепящие блики играют на полиметалле экранов. Кажется, он сейчас подомнет меня, втянет под брюхо, втиснет в песок, и сто лет ищи — следа не найдется.
Но я не боюсь.
Жар модуля, его дыхание все ближе, ближе, стрекочут траки, похрустывает обшивка, двигатель рычит, разгоняя эхо по окрестностям. Я стою, не шелохнувшись. Густая тьма накрывает меня, и закругленный, нагретый лобовой щит легонько касается шлема.
Пом.
Становится тихо. Шуршит пыль. Я обнимаю полиметалл, обнимаю Ирку руками.
— Ирка.
Она — больше, чем модуль. Она и роберы, и спасательная станция, и лаборатории, и еще десяток объектов. Как Анька Глебова. Как Жорик Сапковских. Искусственный разум, с которым я проводил дни и ночи, который обучал, нянчил, лечил. С которым вел философские беседы, спорил, флиртовал, смотрел фильмы, искал решения неразрешимых задач, делал из него почти человека.
Дочь. Сестру. Возлюбленную.
Как я мог не прийти к ней на помощь?
— Игорь, — шепчет двухтысячетонная Ирка.
Я оглядываюсь.
Робер одиноким, потерянным силуэтом стоит на фоне звезды.
— И чего ты встал? — говорю я ему. — Присоединяйся!
Бухается в песок контейнер с оборудованием. Робер верещит от радости и, высоко вздергивая ноги, бежит к нам по песку. Все его шесть рук раскрыты для объятий.
Остров ненужных вещей
Антон Филипович
Когда мне говорят, что чудес не бывает, я всегда вспоминаю эту историю, которая произошла во времена моего студенчества. Тогда я жил в небольшом прибрежном городе и по пути в колледж часто проплывал на пароме мимо маленького островка в центре пролива. Течением к острову сносило разный мусор, поэтому местные жители так его и назвали — «мусорный остров». В нём не было ничего особенного, но однажды я обратил внимание, что хаотические скопления мусора постепенно начали обретать ясную форму.
Сначала появилось некое подобие невысокого домика, собранного из ломаных досок, бутылок, ржавого велосипеда и прочего хлама. Затем «выросло» небольшое деревце из жестяных банок и битого стекла вместо листьев. Тут и там рассыпались искристым узором цветы, сплетённые из проволоки и ярких обёрток от конфет. Островок стал опрятным и симпатичным, но причину такого преображения я узнал лишь несколько недель спустя.
Стояла середина осени. Свинцовые тучи затянули небо над неспокойным почерневшим морем. Покачиваясь на волнах, паром неторопливо приближался к острову. Как обычно, я с любопытством взглянул в окно, в ожидании новых изменений на загадочном клочке земли.
И каково же было моё изумление, когда я увидел на берегу маленькую тощую девочку — лет восьми, на первый взгляд — в потрёпанном коричневом платьице. Её огненно-рыжие волосы вспыхивали от порывов ветра, словно языки пламени. Она просто стояла и отрешённо смотрела куда-то вдаль на фоне брызг умирающих волн.
Я вскочил и уже собирался поднять на ноги весь паром, но тут приметил одну маленькую деталь. В груди девочки зиял небольшой чёрный провал, а внутри него слабо мерцала лампочка накаливания. Медленно, не спуская глаз с девочки-робота, я опустился на место. Она не ответила на мой взгляд. Её взор по-прежнему был устремлён далеко за пределы человеческого понимания.
Я долго думал о том, как она могла оказаться на острове, но в итоге пришёл к выводу, что её, вероятно, тоже выбросили, как поломанную или просто надоевшую игрушку. Игрушку с таким пронзительным, полным печали взглядом, что не у каждого живого встретишь.
Спустя несколько дней я вновь увидел её. Она усердно мастерила какое-то необычное приспособление, но у меня не хватило времени толком разглядеть его. И лишь возвращаясь вечером обратно, мне удалось узнать, над чем она так увлечённо работала. Шёл дождь, и, будучи ещё на берегу, я заметил, что с тёмного неба в остров время от времени ударяет молния. А когда паром подошёл ближе, я наконец разобрался, что к чему.
Сцена была одновременно завораживающей и пугающей. Один конец тонкой проволоки был обмотан вокруг руки девочки, второй, устремляющийся на несколько метров вверх — венчал ромбовидный жестяной парус, который и улавливал одну молнию за другой. Лампочка в груди девочки ярко полыхала, а широко раскрытые глаза искрились радужным фейерверком. В тот день я впервые увидел её улыбку.
А вот следующим утром я застал таинственную изобретательницу за куда более спокойным и весьма забавным — с точки зрения человека — делом: она беззаботно поливала своё жестяное деревце из старой залатанной лейки. Оторвавшись от своего занятия, она подняла голову на паром и впервые за всё время пересеклась со мной взглядом. Я улыбнулся и неловко помахал ей. Девочка поставила лейку на землю и, робко улыбнувшись, помахала в ответ обгоревшей до механического скелета рукой.
Так состоялось наше знакомство, а такого рода безмолвное приветствие стало доброй традицией, казавшейся мне поначалу несколько нелепой, но всё же милой и приятной.
Изо дня в день остров обрастал всё новыми и новыми причудливыми объектами, состоящими из всевозможного скопления никому ненужных или давно потерянных вещей. И каждое утро единственный его обитатель неизменно встречал меня улыбкой.
Не знаю, был ли интересен этот феномен кому-нибудь ещё или нет, по невыразительным лицам и редким взглядам людей, оторвавшихся от своих гаджетов, сложно было судить. Иногда я слышал удивлённые возгласы детей, но не более. И всё же для меня это точно было чем-то особенным, чем-то сказочным, ярко скрашивающим серые будни.
Так прошло почти четыре месяца. Но судьба, как известно, добра ровно настолько, насколько и капризна. Сегодня она может неожиданно подарить чудо, а завтра — так же внезапно отобрать его, не оглядываясь на ваши чувства. Когда зима завершала свой путь — остров исчез. Как я узнал позднее, власти сочли его небезопасным участком судоходных путей и попросту снесли…
Я часто задумываюсь, какая участь постигла хозяйку «волшебного острова», но, наверное, уже никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Единственное, что мне остаётся — это помнить о ней и надеяться, что она всё-таки нашла свой островок счастья, где бы он ни был теперь. А ещё — помнить о том, что чудеса существуют. Нужно только оглянуться вокруг и внимательно присмотреться.
Настроение — крылья
Станислав Карапапас
