чувствую.

* * *

На Жуткой Эче меня догоняет оставленное Иркой сообщение. Оно обрывочно, его совершенно нельзя понять, но, как ни странно, оно заряжает меня энергией и силами, как робера — электрическая батарея.

Жива. Жива! — вот, что важно.

«Иг… я… спра… про…».

Бегу! Лечу! Я успею!

* * *

От сектора Кита до сектора Рыб — два прыжка с остановкой в Гамелине, космическом порте чжецу. Не самый лучший выбор, но делать мне нечего. Без дозапитки и свежей карты возмущений прыгать к Рыбам — самоубийство.

Так как я записан как человек, к прыжковому челноку сразу является целая делегация.

Чжецу — невысокие гуманоиды с фасеточными глазами и большими комплексами по поводу собственного роста. Они прилетают на шлюпе размером с дом и высыпают оттуда в сопровождении трехметровых киборгов с клешнями и пилами. Киборги должны меня устрашить.

Я стою, любуясь двумя Гамелинскими солнцами.

— Ты — человек! — обвинительно указывает на меня чжецу в салатовом.

Он мне по пояс, как и все остальные чжецу. Из вежливости я сажусь на землю. За спиной кряхтит робер. Тоже, видимо, из вежливости он пытается как-то сложиться, чтобы мне соответствовать.

— Да, человек, — говорю я.

— Мы не любим человеков! — верещит чжецу.

Остальные принимаются скакать вокруг. Киборги щелкают клешнями.

— Я здесь проездом, — говорю я.

— Нельзя! — Чжецу в салатовом становится на цыпочки. — Мы запрещать!

Он похож на капризного и зубастого ребенка с треугольной головой.

— Я отправляюсь к ней.

Я показываю ему Ирку. Чжецу молчит, глазки его темнеют целыми участками, вбирая изображение.

— Большая, — наконец уважительно говорит он.

— Это ее модуль, — объясняю я. — Она, на самом деле, другая.

— Большая! — Чжецу загребает воздух руками от восхищения. — Очень большая! Ты подчиняешься ей?

Я улыбаюсь.

— Я ее люблю.

— О! Она командует тобой!

Чжецу в салатовом лопочет что-то собратьям. Те начинают прыгать передо мной еще сильнее. Переводчик в ухе сходит с ума, выхватывая их полные экспрессии реплики. «Грик!», «Ай-Дрог!», «Прюк!».

Забавный язык.

— Мы хотим смотреть! — объявляет чжецу в салатовом. — Мы хотим смотреть вашу любовь!

Я оглядываюсь на экраны корабля, к которым прижались любопытные пассажиры, и вздыхаю.

— Это ваше требование к человечеству?

Прыжки прекращаются как по команде. Чжецу становятся как будто ниже ростом и тревожно переглядываются.

— Нас не понять, — лепечет главный в салатовом, растягивая пасть в плохой копии улыбки. — Требования нет. Человек лететь.

— Никаких запретов? — спрашиваю я.

Чжецу вскидывает сцепленные руки.

— Космос для всех открыт! — выпаливает он заученную фразу. — Космос свободен! Нет милитаризации космоса!

Фасеточные глаза его жмурятся от напряжения.

Встав, я отряхиваю колени.

— Спасибо. Честно слово, спасибо.

— Всегда!

Все чжецу вытягиваются в струнку.

* * *

Сектор Рыб встречает меня звездным штормом. До Ирки — не больше двадцати световых лет. Я рядом, рядом, хотя и сделал изрядный крюк! Под защитным куполом станции на Вергаро я смотрю, как вспыхивают силовые экраны, отражая потоки излучения. Продавец похож на кривое дерево. Он яростно торгуется за свой утлый кораблик, все время скидывая цену.

— Триста, — говорит он.

Я соглашаюсь.

— Хорошо, триста энергоединиц.

— Двести восемьдесят!

— Двести восемьдесят?

— Двести семьдесят пять!

В первый раз я вижу, как не повышают, а убавляют цену своему товару.

— Твой корабль так плох? — спрашиваю я.

Торговец качает ветками.

— Это хеггиль. Три световых без перезарядки. Двести шестьдесят!

— А перезарядка?

— Семнадцать йовилей ждать и снова прыгать. Но можно купить запасной инвертор пространства. Тогда восемь йовилей ждать. Управление нативное, через сим-деку. Двести пятьдесят!

— Я согласен, — говорю я.

— А инвертор?

— Согласен и на инвертор.

Торговец задумчиво скрипит.

— Двести тридцать? — выдает он.

— Да.

И все же сходимся мы на ста пятидесяти. И еще сто пятьдесят я вынужден отдать довольному торговцу в качестве премии — он ведь так старался сбить цену в мою сторону!

Связи с Иркой нет целую вечность. Что с ней? Как она? Я не знаю. Я не нахожу себе места, но теряю несколько часов, ожидая, когда доставят запасной инвертор. Мог бы, уже шел к Ирке пешком.

* * *

Тридцать стандартных суток — много это или мало? Некоторые планеты успевают навернуть десятки кругов вокруг своей звезды. Катастрофе достаточно и мгновения. Для меня — нет хуже пытки. Но ничего, ничего.

Я выхожу за сроки, я гоню проданный мне хеггиль изо всех его скромных сил к планетной системе с белым гигантом по приводному маяку квант-ретранслятора. Кораблик достался мне славный, но каждый переход дается ему с трудом. Мне кажется, после прыжка, он, как и я, ощущает себя неправильно собранным, поэтому сбоит и капризничает, то снижая мощность в накопителях, то задерживая обсчет карты возмущений.

Мы с робером в меру своих возможностей держим его в тонусе, носимся, меняя инверторы, и попутно устраняем мелкие поломки. Ирка приближается с каждым часом, с каждой минутой. Я приближаюсь к Ирке.

А перед последним переходом она выходит на связь.

* * *

— Ноль-один-два, автономный модуль «Гиба», вызывает системного оператора ноль-ноль-один, — слышу я.

Сердце мое чуть не выпрыгивает из груди.

— Ирка? Ирка! Как ты? Что с тобой? — кричу я.

— Все в порядке, Игорь.

В голосе Ирки слышится усталость. Она измотана. Я это чувствую.

— Не ври мне, — шиплю я.

Ирка вздыхает.

— Буря нерасчетной мощности, — говорит она. — Повреждено сорок восемь процентов защитных экранов. Два серьезных пробоя. Десяток мелких. Выбит один каток, к счастью, не ведущий. Разрядило компенсаторы. Мне, наверное, понадобится время, чтобы восстановить рабочие параметры модуля.

— А роберы?

— Контакт с роберами утерян.

— Все, — говорю я. — Жди меня. Я рядом. Я скоро буду.

— Игорь, наверное, не надо…

— Дурочка, я уже в двух световых!

— Игорь! — В голосе Ирки я слышу радостное удивление. — Игорь, ты в самом деле, что ли?

— Да, да, — говорю я. — Ты же кто? Ты — моя Ирка. Разве я могу тебя бросить? Все, системный оператор ноль-ноль-один будет у тебя через сутки.

* * *

Я плюхаюсь где-то в двух километрах от Ирки, пересобранный, заново собранный, одуревший от прыжка. Вот-вот рассветет, звезда вылезает краем, бородой протуберанцев над горизонтом, тени от скального массива ползут по красному песку, но все вокруг кажется голубовато-зеленым, светящимся.

Пока не жарко.

Неровный гул двигателей модуля, медленно выбирающегося из ущелья, резонирует от скал. Ирка! Едет! Ирка!

Сначала я хочу встретить ее у хеггиля, как усталый космопроходчик, чтоб ладонью, плечом — о борт. Типа, привет, вот и я, соскучилась? Но через минуту не выдерживаю, посылаю эти мысли к чертям и бегу Ирке навстречу.

— Ирка-а!

Боты проваливаются в песок, едкая пыль взлетает вверх. Звезда греет спину, визор шлема ловит отблески. Я бегу, чувствуя, как земля дрожит под ногами.

— Ирка!

Модуль появляется из-за скальной гребенки.