– Ты в этом так уверен?

– Да. Есть еще кое-что… Когда отец собирался отправить вызов древнему богу, Ларинель не позволила. Она показала будущее, которое привело нас, драконов, в ужас.

И я уже догадывалась, что было в том видении. Смерть Сверкающего Грома, всесильный древний бог, жаждущий еще больше силы, народы на грани вымирания, хаос…

– И все же у меня в голове не укладывается, что ты вызвал древнего бога на битву, заранее зная…

– Что мне не победить?

Снежный принц как-то невесело усмехнулся. А у меня сердце билось уже так, словно готово было выскочить из груди. Это же насколько смелым надо быть, чтобы решиться на подобное? Этот невероятный мужчина не перестает меня удивлять. И с каждым мгновением я, кажется, влюбляюсь в него все больше.

– Есть одна древняя традиция, которую соблюдают даже боги. Если не желаешь отдавать свой талант более сильному, вызываешь его на бой. И неважно, выиграешь ли ты, проиграешь.

– Почему?

– Все решается проще. Ранил противника – достоин дара, проиграл – отдаешь талант, – сказал Снежный принц. – У меня был хотя бы крошечный шанс защитить отца и вместе с ним – свой народ. И я этим воспользовался. Но Дерас дерзости не спустил. Наслал проклятие. И мне пришлось научиться с этим жить. Зато я знал, что к отцу Дерасу теперь точно не подобраться. Даже если бы захотел, не смог. Поединок, закрепленный древней магией Великой Праматери, – это то, через что и древним богам не перешагнуть.

– Но тогда получается, что ты должен был взамен отдать свой талант, если бы проиграл?

– Нет, Пенелопа. По исключительным условиям этого поединка талант бы отдал мой отец, за честь которого я вступился, – ответил Андриан, поглаживая мою ладонь. – Так как Дерас остался раненым и злым, вопрос его мести был делом времени. Он не торопился, выжидал. За поединком наблюдала его сестра. Я ей приглянулся.

На этих словах маг замолчал и посмотрел в мои глаза.

– Ты к ней что-нибудь чувствовал? – шепотом спросила я.

– Нет. И дело было не в том, что она сестра моего врага и к тому же богиня… Просто сердцу – не прикажешь, Пенелопа. Оно выбирает, кого любить, по непонятным причинам, – ответил он, не сводя с меня взгляда. – Когда я дал понять Каре, что к ней равнодушен, проклятие усилилось. Знать, что никогда не прикоснешься к той, которую однажды случайно встретишь и всем сердцем полюбишь, – это…

Андриан замолчал, устало прикрыл глаза. И мне захотелось его обнять, прижаться, защитить от бед и боли, излечить душу от ран и стать надежной стеной, за которой всегда можно переждать бурю.

– Спасибо, – выдохнул он, читая мои мысли и снова медленно целуя мои руки.

– А что было дальше?

– Дальше… Мой отец влюбился. Сильно и серьезно. Его избранница Карелла нам всем пришлась по душе. Она была заботливой, доброй и умной. Отец был с ней счастлив. По крайней мере, какое-то время. Он и не подозревал, что взял в жены богиню.

Принц вздохнул и продолжил:

– Первые сомнения возникли у меня. Все время казалось, что я где-то раньше встречался с женщиной, ставшей моей мачехой. Мы тогда не часто виделись. Я построил замок, жил один. Проклятие с каждым днем действовало все сильнее и сильнее. Я тогда уже перестал быть драконом Андрианом, наследником престола. В народе быстро слагают легенды, особенно страшные. Снежный принц…

Дракон взъерошил волосы, прикрыл глаза, потер виски.

– А что случилось потом? Ты вспомнил?

– Нет. На отца напали тени, он был сильно ранен. И я случайно заметил, как Карелла на него смотрела. Всего на одно мгновение в ее глазах мелькнула такая злость, что мои подозрения усилились. Я рискнул поговорить с братьями. Светозар и Чаролик прислушались и начали искать сведения о семье мачехи.

– И что нашли?

– Ничего.

– Чаролик стал действовать осторожнее, боясь вызвать подозрения Кареллы своими расспросами. Светозар же почти все время оставался с отцом. Мы боялись, что, пока он поправляется, мачеха устроит еще одно покушение. На тот момент даже было непонятно, почему она хочет его гибели.

Андриан снова горько вздохнул.

– Если бы не книга о древних богах… Я сопоставил факты, и пока Светозар отвлекал Кареллу, мы с Чароликом рассказали о своих подозрениях отцу. Я не знаю, как он проверил наши догадки, но они подтвердились, – сказал Снежный принц.

– Мне жаль, что так вышло. Но как же Сверкающий Гром выжил?

– У Чаролика есть дар иллюзий. Мы дали Каре возможность напасть на отца. Брат создал иллюзию его смерти. Впрочем, отец все равно не умер бы. Он связал с мачехой свою судьбу. Кара, мстя мне за отказ, решила разрушить до основания мою семью, но не учла этого существенного факта, – ответил дракон.

– То есть ее тоже нельзя убить, получается? – уточнила я.

– Да. По крайней мере, пока отец будет жить. Он ищет способ остановить Кару. Она, как ты знаешь, богиня иллюзий и маскировки, в этом ее сила. Для того чтобы она навсегда утратила дар, нужно разрушить ее иллюзию. Но такое сделать…

– Непросто?

– Почти нереально, – горько усмехнулся маг. – Она веками тренировалась. В этом мастерстве ей нет равных. Я приглядываюсь ко всем, кто учится в Академии Магических Талантов, читаю их мысли.

– И?

– Ничего, Пенелопа. Абсолютно. Кара столь совершенна, что накладывает иллюзию и на разум. Я не знаю, как мы будем ее искать и останавливать. И самое ужасное, что она может в любой момент нанести удар в спину, – с отчаянием прошептал Снежный принц.

Я сжала его ладонь.

– Я боюсь за братьев, отца, Сандрию и больше всего – за тебя. Я так сильно за тебя боюсь, Пенелопа, что мне даже на мгновение не хочется тебя отпускать.

Мы помолчали.

– Прости меня, пожалуйста. Я постараюсь ничего от тебя не скрывать.

Что ему ответить? Я сейчас в таком смятении…

– Пенелопа, – прошептал Андриан, – давай окончательно помиримся, а?

– Окончательно – это как? – спросила я.

Он наклонился и поцеловал мои полураскрытые губы, скользя пальцами вдоль позвоночника. Я запаниковала. Нет, мне, с одной стороны, и хотелось такой близости, но с другой… Если вспомнить, как и на чем строились наши отношения… Моя обида и боль так никуда и не ушли. Нет-нет, да и ощущала внутри этот жуткий ком горечи. Бросили, обманули, предали…

Андриан обреченно вздохнул, притянул к себе, легко коснулся поцелуем моих раскрытых губ, поймал мой взгляд. Какие у него пронзительно-синие глаза! И в них плещется что-то темное, необузданное, страшное…

– Когда решишься, пощады не жди, – серьезно сказал он. – Будешь моей до рассвета. И эта ночь будет для тебя самой долгой, мое солнце. И сладкой, как мед. Обещаю тебе это.