Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где вы нашли убитого? — губернатор приподнялся и, опираясь на руку, с трудом осилил одышку.
— У склонов Сьерры.
— Он был один?
— Да.
Ариллага протянул руку к колокольчику, стоявшему у изголовья, но не позвонил, а снова устало опустился на подушки и закрыл глаза.
— Благодарю, сеньор Джозия. Я займусь...
Бостонец качнулся раза два в своем кресле, встал и не торопясь вышел, открыв носком сапога дверь.
После его ухода губернатор долго лежал, стараясь разобраться в услышанном. Он не верил ни одному слову Джозии, который, наверное, сам помогал бандитам. А русские еще верят в дружбу янки!.. Но вся эта возня ему надоела... Наконец он позвонил и велел секретарю вызвать капитана Риего — начальника крепостной кавалерии. Немолодой рассудительный офицер получил приказ выехать на рассвете в президию Сан-Франциско.
Глава шестая
Еще никогда не бывало так трудно Кускову, как в эти дни. Правда, форт был выстроен, хотя по-настоящему готов лишь палисад, а дом и казармы стояли еще без крыш, не закончены и бараки для алеутов, но не было ни лошадей, ни скота, не на чем пахать землю, не было и семян, которые Баранов велел добыть в ближайших миссиях. Кончилось продовольствие. Пробный урожай пшеницы, снятый с небольшого участка, дал сам-четыре — почва возле крепости была бесплодна, половину зерна расклевали птицы. Нужно пахать прерию поближе к речке, ставить там хутора, скотные дворы, обучать земледелию гулящих людей, привыкших охотиться да бродяжить.
С промыслом зверя и того хуже. От Дракова мыса до этих мест ни морского бобра, ни котов не водилось. Крутой морской берег тянулся на сотни миль. Лежбища были только в испанском заливе св. Франциска, но могли оказаться и на островах. Полсотне промышленных и партии алеутов приходилось поднимать весь край.
Однако больше всего сейчас беспокоило Ивана Александровича долгое отсутствие Василия. Прошло уже полтора месяца с тех пор, как он ушел в Монтерей, а, по расчетам Кускова, креол должен был обернуться дней в тридцать. Может быть, гонят скот? В письме Баранов просил губернатора продать лошадей и быков. А может быть, поехал к отцам-францисканцам торговать зерно?
Лето уже кончалось. Еще было жарко, по-прежнему стояли туманы, высокое небо оставалось голубым и безоблачным, но уже созрел виноград, темные его ягоды склевывали птицы, пожелтели в лесу лианы, серебристые листья незнакомых деревьев неслышно оседали на кусты и траву. Лишь красноствольные гигантские сосны и вечнозеленые лавры все так же стояли у водопада, да он, звонкий и сверкающий, неумолчно прыгал по камням, срываясь отвесно вниз.
Чтобы не терять дорогого времени, Иван Александрович решил начать постройку здесь небольшой мельницы. Для первых нужд. А рядом с ней сукновальню. Силы воды хватило бы на полдесятка таких заведений. Да и место пригодное. Близко от поселения, в защитном от непогоды ущелье, за камнем и лесом не надо никуда ходить. Иван Александрович сам валил дубы и сосны, таскал камни и часто до вечера не показывался в форте. Там управлялся за него молодой помощник.
Алексей тоже с нетерпением ждал креола. Как-то его там приняли испанцы, довольны ли новыми соседями, вспоминают ли Резанова? Как-никак прошло уже шесть лет. В прошлогодний свой приезд Кусков не видел губернатора, не говорил ничего ни о будущем заселении, ни о торговле. Продадут ли испанцы лошадей и скот? Диких быков множество бродило по прерии, да попробуй поймай!
Хотелось узнать подробней и о невесте покойного Николая Петровича. Алексей поручил Василию расспросить про нее у губернатора.
От форта до лесного ущелья было недалеко. Обычно Иван Александрович отправлялся туда с утра, там и обедал вместе с промышленными, варившими в продымленном тагане кашу. Вместе же под вечер и возвращались в селение. А когда требовалось немедленное присутствие правителя в форте, Кусков распорядился вывешивать на вышке малый флаг. С места лесных работ он был хорошо заметен.
Однажды, перед самым обедом, Лука увидел сигнал. Промышленный ел на обрыве малину и сразу же, забыв даже вытереть измазанную ягодами бороду, скатился вниз. За промедление в таких случаях Кусков оставлял на двое суток без еды или заставлял целый день таскать воду из колодца, не отдыхая ни минуты. Провинившихся дважды — приказывал сечь. Лука уже один раз проморгал и боялся порки.
— Сигналют! — крикнул он еще издали правителю колонии. — Кажись, и человек бежит!
Действительно, едва Иван Александрович выбрался из ущелья и прошел немного по тропе, он увидел Фросию — жену зверолова Савельева, одну из четырех женщин, прибывших сюда на «Вихре». Молодая, большеглазая, быстрая, она была сообразительней и выносливей многих мужчин.
— Иван Александрович! Там... — Фрося запыхалась, она почти бежала и, наивно подняв подол старенького сарафана, вытерла им лицо. — Там гишпанцы приехали. Двое!..
По дороге она рассказала, что испанцы прибыли только что, один из них совсем молодой, сухонький и хмурый, второй — годов сорока, коренастый и рыжебородый. Алексей Петрович повел их по заселению, а ее послал сюда за правителем.
— А руки у них тонкие, будто ребячьи. И говор чудной...
Кусков не слушал Фросю. Сорвав пук травы, он наскоро вытер им измазанные смолой ладони, пригладил на ходу полы кафтана и заторопился к форту. Давно жданные гости прибыли. Наверное, их послал сам губернатор. Нужно достойно встретить. Его мысли так были заняты радостным известием, что он даже не спросил у Фроси, вернулся ли с посланцами Василий.
Он силился скрыть свою радость и вместе с ней невольное беспокойство и гордость. Сейчас он впервые подумал о том, что будет принимать официальных гостей, и он, простой коммерции советник Иван Кусков, равен испанскому губернатору и самому королю.
Уже возле ворот он отдал Фросе ключи от лабаза, которые, как и Баранов на Ситхе, всегда носил при себе, велел взять заветный бочонок вина, подаренный когда-то лично ему кантонскими купцами, свои два фунта леденцов, сбереженные для детей, послал караульщика за большим компанейским флагом, приказал зарядить для торжественного салюта обе пушки, приготовить обед. Затем, уже не сдерживая волнения, направился в дом. Дипломатических тонкостей он не знал, да и не нужны они были ему, идущему с дружбой и открытым сердцем.
Испанские гости находились в главной
