супругам. Ты знаешь, скульптор так талантливо показал ужас в глазах и отчаяние в фигуре, что когда потом смотришь на худенького и смазливого паренька, то не знаешь, или пожалеть, или плюнуть. Предательство, по моему разумению, худшее из всех пороков. Даже хуже трусости.

- Спасибо, что простил офицеров, - Лекс положил руку поверх руки мужа, - они и прав…

- Я их не простил, - Сканд осторожно вытащил свою руку и твердо посмотрел Лексу в глаза, - у нас война. Я дал им возможность доказать свою храбрость и очистить свое имя от позора. Вряд ли они хоть когда-то смогут получить командование больше, чем центурией. Это и будет их наказанием.

- А как ты накажешь меня?

- Тут ты справишься сам, - Сканд усмехнулся, - ты любишь людей и твоим наказанием будет знать, что случилось с теми, кто был рядом в той ситуации. Ты уже и сам понял, чего избежал и чем все могло закончиться. Я уверен, что ты сам себя накажешь сильнее, чем любые мои крики и угрозы. Ты умный человек, ты своим раскаянием и сожалением замучаешь себя больше, чем любая моя порка. Тем более, что твоей попке и так досталось и без меня. Так что наслаждайся своим наказанием сам. Пошли лучше спать. Устал, как тягловый ящер на рудниках.

Лекс без возражений лег в кровать, Сканд, раздевшись, бережно прижался к расцарапанным бедрам и раненой спине и, прижав к себе неугомонную красноголовую заразу, сразу вырубился. Он даже не отреагировал, когда почти сразу прозвучал сигнал рожка о побудке. Лагерь проснулся и занялся обычными делами. Воины, довольные, что вынужденное безделье закончилось, собирались в дорогу и строили прогнозы, как именно генерал будет «наказывать» своего красавца и как и в каких позах тот будет вымаливать прощенье.

Сканд тихо сопел в макушку Лексу, а тот тяжко вздыхал, строя прогнозы, что могло бы быть и чего ждать дальше. Как отреагирует Му и девы копья, и ждать ли неприятностей от Лизеи. И офицеров было жалко, вот прямо очень. Корнелий был наместником в провинции года три, и вдруг стать рядовым... У них ведь семьи есть, а тут такое падение в статусе и в деньгах. Может, можно им как-то помочь?

Гость

Мальчик на следующее утро принес боевой трофей в виде налобного черепа, что был на «таракане». У него на шее были глубокие царапины, Сканд намазал их мазью, пока рассказывал ему, какой он храбрый воин и как он им гордится. А потом напомнил о самочке и отправил охотиться на побережье. Мальчик появился позже, в сопровождении подруги и с тунцом в зубах. Сканд обрадовался такому послушанию, при этом не забыв мстительно поставить Мальчика в пример Лексу.

Чаречаши примчался на третий день к обеду. И судя по его виду, он провел в седле все три дня. Его большой песочный ящер с трудом поводил боками и, казалось, сейчас рухнет от усталости. Сканда не было в лагере, он где-то мотался, а Лекс показывал Звездуле сицилианскую защиту в шахматах. Как поступать несимметрично и создавать неудобные ситуации в поле, атаковать вместо защиты и устраивать ловушки. Он комментировал каждый свой ход и требовал пояснений от Звезды, уча ребенка просчитывать свои ходы наперед и делать прогнозы шагов противника. Дайрис, который тихо сидел в углу, затачивая оружие, только хмыкал от подобных комментариев.

- Ты растишь младшего супруга или полководца? - не выдержал Дайрис, когда младшие уселись в очередной раз подкрепиться, - зачем забивать ему голову такими сложностями?

- Он будет жить во дворце среди людей, которые будут улыбаться ему в лицо и строить заговоры за спиной, - Лекс поправил туго завитой локон у ребенка, - взять, к примеру, тех монахов и парочку жрецов, что сопровождали нас от города брата. Они смотрели преданными глазами и каждый день танцевали перед горящей чашей, но при этом молчали, что слышали о заговоре высшего жречества. Ведь переговоры шли не один год, и это не было тайной даже для простых монахов. Но они раздумывали, как бы половчее переметнуться, но так, чтобы не попасть в кабалу к другим хозяевам. Пока у власти был мой безумный отец, а Чаречаши был в статусе дерзкого наследника, монахи плели сети интриг и становились сильнее, и им не хотелось перемен. Но когда Чаречаши пришел к власти и стал силен, он наказал их, натравив на них плебс, и они сразу задумались, как бы избавиться от него и, возможно, предать праматерь Саламандру. Если бы Чаречаши показал свою слабость, то сейчас в его городе были бы другие правители, скорее всего, колдуны.

- Кто сказал колдуны? - Чаречаши откинул полог двери и вошел в шатер ставки, - в последнее время только и слышу: колдуны, заговор черных капюшонов, хуепоклонники. Так и хочется всех кастрировать, чтобы выдать им на руки то, чему они поклоняться собираются. Здравствуй, милый братик, ох! Ламиль! Свет очей моих! Как ты похорошел! Дай же я на тебя полюбуюсь!

- Здравствуй, Чани, - Лекс сгреб шахматы в коробку, - вид у тебя, как будто ты не спал несколько дней.

- И с седла не спускался, - согласился Чаречаши и подошел ближе. От него пахнуло тяжелым запахом пота и ящера, он цепко осмотрел Лекса, а потом впился взглядом в Ламиля, - рад, что с тобой все в порядке. До меня доходили слухи, что ты едва выжил и мой прекрасный Ламиль пострадал. Я счастлив видеть, что это все были просто слухи. Как же Сканд допустил такое?

- Он был занят тем, чтобы разобраться с заговором против тебя, дорогой братик.

- И не тебе ругать Ска! - выдал Ламиль и сурово поджал губки, - он выделил нам воинов и наши верные ящеры сражались за нас, а вот ТЫ послал с нами жалких монахов и прислугу. Они что, шпильками должны были кидать в дев копья или молитвами отгонять чудовищ? Легче всего сбросить охрану на других, и в случае чего ехидно спрашивать: как же так? А ТЫ сам?

- Сканд отказался от моих людей в вашей охране, - растерялся Чаречаши.

- Тебе отказали и ты с радостью согласился? - ехидно прищурился красавчик, - значит, вот как ты собираешься заботиться обо мне? Может, мне прямо сейчас сказать тебе «Нет» и ты сможешь с легкостью забыть обо мне?

- Ламиль! Звезда моя! Солнце на моем небосклоне! Радость моей