С другой стороны, хотя переброска 3-й тд и управления 3-го тк не представляла определяющего значения для дальнейшего развития военных действий, однако это решение обнаруживает замыслы и реальную оценку обстановки со стороны германского командования. Изложенные выше доводы Манштейна приводят к однозначному выводу – в случае крупномасштабного советского наступления любое ослабление обороны на Белгородско-Харьковском направлении грозило германским войскам не только потерей Донбасса, но и окружением и полным разгромом основных сил ГА «Юг» или, по крайней мере, их крупным поражением, как это и произошло в действительности. В то же время ослабление фронта на среднем Донце и Миусе, при условии адекватного управления войсками 1-й танковой и 6-й полевой армий, могло привести только к их постепенному вытеснению из Донбасса, к чему, со слов Манштейна, он и стремился[590]. Следовательно, если Манштейн приводит в мемуарах актуальную оценку ситуации на время июля – августа 1943 года, а не результаты своего более позднего анализа уже свершившихся фактов, то командование ГА «Юг» должно было всеми силами укреплять северный фланг, не только не снимая с него подвижных соединений ради стабилизации положения на Донце и Миусе, но, по возможности, дополнительно усиливая теми танковыми и моторизованными дивизиями, которые находились в его свободном распоряжении. Поскольку Гитлер требовал перегруппировать соединения СС для упрочения обороны в Донбассе – на южном фланге группы, то именно эти дивизии совместно с дивизией СС «Викинг» и 17-й тд следовало использовать исключительно в оборонительных целях, для локализации прорывов крупных масс советской бронетехники, чтобы не допустить окружения пехотных дивизий 1-й танковой и 6-й армий. При этом по мере прибытия частей 2-го тк СС 16-ю моторизованную и 23-ю танковую дивизии целесообразнее было перебросить на северный фланг группы, усилив 4-ю танковую армию и оперативную группу «Кемпф» на Белгородско-Харьковском направлении. В дальнейшем в силу неизбежного ослабления 1-й танковой и 6-й армий Гитлер вскоре оказался бы перед фактом потери стратегически важного района (Донбасса), но это неоднократно происходило как до, так и после на других участках Восточного фронта. Однако вся ГА «Юг» при этом могла избежать тяжелого поражения и понести гораздо меньшие потери.

Кроме того, оперативный успех в полосе 6-й А достался ГА «Юг» дорогой ценой – за все время сражения, с 17 июля по 2 августа, общие потери в личном составе превысили здесь 21 тыс. человек, а потери в бронетехнике соединений основной ударной группировки – 2-го тк СС, только за два дня боев, 30 и 31 июля, составили 105 танков, из которых 24 были уничтожены безвозвратно (около 23 процентов)[591]. Таким образом, наиболее боеспособные танковые дивизии ГА «Юг» оказались вновь (сразу же после операции «Цитадель») серьезно ослаблены накануне мощного наступления противника.

По-видимому, Манштейн был еще не готов полностью разочаровать Гитлера, а также не способен отказаться от своего оперативного почерка – маневренной обороны с чередованием отступлений и контрударов. Причем существовал еще один фактор влияния, о котором Манштейн умалчивает, – командование ГА «Юг» оказалось совершенно не подготовлено к наступлению противника на Белгородско-Харьковском направлении, не ожидало его и даже не пыталось заранее дополнительно усилить оборону на данном участке фронта, который сам Манштейн называет «ключом к решению оперативной задачи». Однако это объяснялось не ошибками Гитлера, а заблуждениями самого фельдмаршала Манштейна, которые вновь были связаны с влиянием генерала Германа Гота (Hermann Hoth).

Так, Манштейн отмечает[592], что командование ГА «Юг» надеялось в ходе операции «Цитадель» разбить противника настолько, чтобы рассчитывать на этом фронте на определенную передышку, однако эта надежда оказалась роковой для развития обстановки на северном фланге группы, так как противник начал наступление раньше, чем его ожидали: «Если это было, следовательно, ошибкой, то она была обусловлена позицией Гитлера, утверждавшего, что абсолютно необходимо удерживать Донбасс». Как видно, Манштейн винит Гитлера в ослаблении обороны Белгородско-Харьков ского направления, хотя ранее утверждает (см. выше), что временное ослабление северного фланга, вызванное указанным решением (перегруппировать силы для удержания Донбасса), практически ограничилось лишь снятием с фронта управления 3-го тк и 3-й тд. Такая перегруппировка не могла кардинальным образом повлиять на последующее развитие обстановки, поэтому решающим обстоятельством стало не перемещение этих небольших сил, а то, что генерал Герман Гот был уверен в достижении фактических целей операции «Цитадель». Он считал, что благодаря проведению операции «Цитадель» согласно его плану войска ВорФ настолько ослаблены, что в ближайшее время не смогут организовать крупное наступление на фронте 4-й ТА. По воспоминаниям начальника штаба 4-й ТА генерала Фридриха Фангора (Friedrich Fangohr)[593], после сражения под Прохоровкой в штабе 4-й ТА господствовали заслуженное удовлетворение и понимание, что с победами 4-й ТА в ходе наступательной и оборонительной фазы операции германские войска почти окончательно решили вопрос с советскими стратегическими резервами.

Соответственно, вполне рассчитывая на то, что фронт 4-й ТА временно стабилизирован, а соединения оперативной группы «Кемпф» занимают сильные позиции в Белгородском укрепленном районе и под прикрытием Северского Донца, Манштейн не только не принял никаких к мер к усилению обороны северного крыла ГА «Юг», но даже, напротив, сверх необходимости ослабил его, стремясь одержать как можно более значительную победу в Донбассе. По некоторым данным[594], фельдмаршал даже предлагал Гитлеру нанести еще один контрудар против плацдарма советского ЮЗФ на западном берегу Северского Донца, но из-за резкого изменения оперативной обстановки дальнейшее обсуждение этого вопроса не потребовалось.

Здесь вновь роковым для германской армии образом сказалась некая психологическая зависимость Манштейна от мнений и оценок Гота, бывшего когда-то его непосредственным начальником (примерно такая же ситуация имела место во время Первой мировой войны в русской царской армии, поскольку, по мнению командующего Юго-Западным фронтом Алексея Брусилова, начальник Генерального штаба Алексеев всемерно старался прикрывать ошибочные решения и бездействие командующих Северным и Западным фронтами Алексея Куропаткина и Николая Эверта, так как был их подчиненным в ходе Русско-японской войны[595]). Интересно, что результаты важнейших для Восточного фронта и германской армии операций, в которых связка Манштейн – Гот играла ведущую роль, характеризуются явным преобладанием неудач: неудачная операция по деблокированию сталинградской группировки «Зимняя гроза», неудачная наступательная операция «Цитадель», неудачная оборона Белгорода и Харькова, неудачная оборона Киева. Победой окончилось только контрнаступление в феврале – марте 1943 года. Учитывая критическое промедление войск 4-й ТА генерала Гота при решении боевых задач в ходе летнего наступления 1942 года на Воронежском направлении, неудивительно, что Гитлер назвал участие Германа Гота «неблагоприятным предзнаменованием» для исхода военных действий и в ноябре 1943 года отстранил его от командования 4-й ТА, переведя в резерв[596]. Манштейн возражал против решения об отстранении Гота от командования 4-й ТА, а когда его возражения не были приняты, добился обещания, что Гота назначат командующим армией на Западе[597](это обещание было выполнено только в конце войны – в апреле 1945 года, когда Гота назначили командующим оборонительным районом в Арденнах. – П. Б.).