в хивашские степи посольство. Власть кагана не абсолютна — там есть несколько эмиров, с которыми можно договориться. Если бы не колдовской Ковен…

— Единый упоминал, что власти Ковена может прийти конец, — сказал архиепископ.

— А старейшины вампиров в разговоре со мной обмолвились о каком-то видении, которое лет десять или двадцать назад посетило одного из них, — добавил Адельядо. — Что Ковен сгорит в огне из-за выходца из вампирского клана. Старики признались, мол, думали, что этим выходцем из клана станет Дилль.

— Дилль? — поднял бровь Юловар.

— Да, — кивнул гроссмейстер. — Я тоже удивился. Оказывается, наш адепт умудрился сжечь в их зале Совета священный знак Григот, а это и было основным признаком. Там, кстати, здоровенная оплавленная дыра в полу. Я даже начал думать, что это видение было послано вампирам Единым — почерк очень схожий. Но Дилль погиб. Значит, это не он должен уничтожить колдуний. Значит, есть кто-то ещё. Надо просто подождать, когда этот «кто-то» объявится, и тогда действовать.

— И ты мне ничего не говорил об этом вампирском видении? — возмутился архиепископ. — А я-то думал, что у нас уже нет секретов друг от друга.

— Я же тебя звал, но ты предпочёл произнести проповедь вампирам. Кто собрал на площади целую толпу и до самого вечера вещал о небесном благе? Пошёл бы со мной, сам бы всё узнал.

— Зато две сотни господних детей стали чище душами. А ты, старый сквалыга, и словом не обмолвился…

Юловар покачал головой. Даже визит к Единому не излечил гроссмейстера и архиепископа от привычки нападать друг на друга. А, может, это и неплохо? Мир, который вот-вот разрушится, должен иметь что-то постоянное. Даже если это язвительные споры двух высших сановников меж собой.

Глава 29

* * *

Дилль приник в дырке в выгоревшей на солнце ткани и с любопытством смотрел на проплывающие мимо пейзажи. Повозка, в которой он ехал, тащилась в середине конного строя, но Дилль всё равно видел стада овец, около которых бродили пастухи. Он видел хивашские жилища — округлые войлочные юрты. Несколько оазисов виднелись вдали от караванного пути — там зеленели остролистые пальмы. По какой-то причине эмир Джагатай не стал заезжать в оазисы, иначе Дилль увидел бы воочию то, что рассказывали бывалые путешественники — прохладу и колодец с холодной водой посреди моря зноя. А ещё говорят, что в некоторых оазисах обитают духи пустыни, и если разозлить их, можно навеки превратиться в камень.

Чем ближе подъезжали воины Джагатая к столице, тем больше встречалось вдоль дороги поселений. В основном это были те же юрты, но иногда встречались и каменные дома. Смотрелись они нелепо посреди выжженной степи.

А вот когда вдали замаячили стены Эрмелека, Дилль не удержался от удивлённого посвистывания. Столица хивашского каганата оказалась не запылённым степным городишкой, окружённым глинобитной стеной, а огромным городом. И крепостные стены этого города высотой раза в два превышали стены Григота.

Дилль не удержался и высунулся из повозки. Вот тебе и пустынные кочевники! Стены Эрмелека были сложены из нескольких видов кирпичей — светло-жёлтого, как южные пески, красного, как затухающие угли костра и чёрного, как ночь. Мастера, создавшие защиту города, позаботились и о красоте своего творения: разноцветные полосы складывались в разнообразные узоры, отчего стены выглядели нарядными и праздничными. Над стенами виднелись несколько башен, чьи позолоченные верхушки сверкали на солнце так, что глаза резало. В общем и целом город выглядел необычно.

Вблизи, правда, впечатление портилось. Огромные груды мусора вдоль дороги, сама дорога завалена горами лошадиного навоза, который никто не думал убирать. Туда-сюда бродили толпы нищих, у некоторых из которых Дилль с содроганием заметил признаки проказы. Несколько пастухов у дороги разделывали овечьи туши — над горой кишок в жужжанием летали здоровенные зелёные мухи.

Но не это отличало Эрмелек от тех городов цивилизованного мира, где Дилль уже побывал. Зомби. Поднятые мертвецы, бродившие или стоящие на месте. Они были здесь повсюду. Именно от них исходил сладковатый смрад разложения, которым пропитался воздух хивашской столицы. Сами хиваши, видимо, притерпелись к этой вони, но не к самим мертвякам. Во всяком случае, Дилль не единожды видел, как местные пастухи, крестьяне, мастеровые и воины плюют в сторону бредущего полуразложившегося трупа и стараются поскорее убраться от него подальше. А к фигурам в серых балахонах колдуний или шаманов и вовсе старались не приближаться.

У главных ворот была долгая остановка. Увидев приближение огромного отряда всадников, городская стража заперла ворота и подняла мост через ров. Узнав своих, стражники слегка расслабились, но не настолько, чтобы ворота открыть. Джагатай сам выехал к поднятому мосту и долго ругался на ленивых ублюдков, не знающих своих отцов. Спустя час мост опустился, навстречу Джагатаю выехал вельможа в шитом золотом халате — наверное, начальник стражи. О чём они говорили, Дилль не слышал, но догадывался, что начальник не хочет пускать в город такую толпу. Переговоры закончились тем, что вместе с эмиром в город въехало два десятка доверенных воинов и Дилль, скрытый в тележке. Остальные джагатаевы люди разбили лагерь невдалеке от стен Эрмелека.

Тележка громыхала по улицам города, но Дилль больше не глазел по сторонам. Он сидел, скрестив ноги по-хивашски, и просто ждал. За последний отрезок пути он выспался, помедитировал и был готов к предстоящему бою настолько, насколько это вообще возможно в подобных условиях. Он выбросил из головы все посторонние мысли и стал спокоен и сосредоточен.

Возничий, управлявший тележкой, громко сказал «тпру», и лошади остановились. Полог откинулся, и в проёме показался эмир Джагатай.

— Ты помнишь своё обещание, маг?

— Помню.

— Тогда готовься. Сейчас мы поедем к дворцу кагана. Я буду каяться перед этой жирной свиньёй и подносить ей богатые дары, чтобы вымолить снисхождение. Ты будешь одним из этих даров. Уверен, что колдуньи не узнают о твоей силе?

— Уверен. Если ты не выдашь сам себя или твои воины не подведут, за меня можешь не волноваться.

— Помни, что не только от тебя зависит моя жизнь, — нахмурился эмир. — Если ты уцелеешь, твоя жизнь будет в моих руках.

— Главное в твоих словах — если уцелеешь, — хмыкнул Дилль. — Меня свяжут?

— Да, иначе колдуньи заподозрят неладное.

— Тогда вяжи пеньковыми верёвками, а не кожаными ремнями, — поймав недоумённый взгляд эмира, Дилль пояснил: — Верёвки горят быстрее.

Он бросил взгляд на свой новый посох.

— Сможешь устроить, чтобы посох был рядом со мной? С ним я буду действовать успешнее. И дольше.

Эмир поскрёб чёрную бороду и сказал:

— Мы привяжем тебя к этой тележке — прямо на ней и завезём