Мины имелись, и обильно. Противопехотные «лягушки», хитроумные растяжки. Один раз попалась даже противотанковая. Для чего ее установили — непонятно. Неужели рассчитывали преградить путь тяжелой технике? Но какая техника попрется по самому краю высокого обрыва?

Продвижение отряда сильно замедлилось, и уже почти рассвело, когда они добрались до охраняемого периметра. Если, конечно, можно назвать рассветом слабое просветление низкого, затянутого облаками мокрого неба. Бойцы залегли в высокой траве, а три офицера проползли немного вперед, туда, откуда уже можно было увидеть лагерь.

Темная башня церкви выделялась на фоне серого неба. Там не светился ни один огонек, но они знали, что дозор у церкви, а то и внутри нее, есть обязательно. Лагерь расположился дальше. За пеленой дождя виднелись четыре серых одноэтажных строения с красным крестом на крыше одного из них.

— Под католическую миссию канают, — заметил Сидихин. — Даже вышек караульных не поставили.

— Что, совсем нет? — не поверил Евгений. И правильно не поверил.

— Они посты наблюдения на деревьях оборудовали, — пояснил Герман. — Чтобы не было похоже на военный лагерь. Во-он, видишь, площадка небольшая? Но человечка там сейчас нет.

Миронов повел биноклем. А вот и вторая, и тоже пустая.

Никакого забора из колючей проволоки не существовало. Зато два из четырех дотов им удалось обнаружить. Невысокие бетонные полушария смотрели на лес сквозь траву узкими черными щелями. Остальные расположились по другую сторону лагеря, прикрывая его с севера.

Лагерь спал. На пространстве между бараками ничто не перемещалось. В такую дождливую погоду особенно не хочется просыпаться и вылезать из-под теплого одеяла. Что ж, это хорошо, пусть пока поспят. Для подготовки атаки отряду нужно еще час-полтора.

Все внимательно изучив, офицеры вернулись назад к залегшим бойцам и стали совещаться.

— Начинать нужно с церкви, — решил Сидихин. — Василич утверждал, что там камер наблюдения нет. Отправим двух бойцов, чтобы уничтожили дозорных. По возможности — взять «языка». После этого погасим телекамеры с этой стороны.

— Как? — поинтересовался Тибурон. — Из винтовок?

— Зачем? Есть у меня одно средство, бесшумное и эффективное именно для такого случая. Потом увидишь. Далее, нужно будет подобраться к этим двум дотам и успокоить их обитателей. Те, что на другой стороне, нас пока не волнуют. Ну, а потом без шума и крика проникаем на территорию лагеря и занимаемся его обитателями. Давайте решать, кого куда направлять. И через полчаса начинаем.

К церкви поползли Толик и тот кубинец, который ходил с ним в дозор. Миронов предложил Портосу свою бесшумную «беретту», но тот только улыбнулся и продемонстрировал любимый Годлесс. Кубинец, увидев, как Монастырев крутнул нож в пальцах, одобрительно поцокал языком. Он и его товарищи имели возможности убедиться, насколько виртуозно этот советский боец владеет грозным оружием.

Вернулись они минут через двадцать. Толик волок на спине связанного и оглушенного юаровского солдата. Свалил его с себя, вопросительно глянул на командира: ну как? Тот улыбнулся и показал большой палец — молодцом! Спросил:

— Что там?

— Трое было. Но все просто, спали ребята прямо в церкви, на тюфячках. Есть телефон, не звонил.

Подполз кубинец, волоча трофеи — три автоматические винтовки. Его одобрительно хлопнул по плечу Тибурон.

— Вот теперь наш черед, — сказал Сидихин. — За мной, покажу свое секретное оружие.

И они двинулись к тому месту, откуда ранее наблюдали за лагерем. Камеры наблюдения располагались на высоких столбиках и работали в переменном режиме. То есть первая некоторое время передавала картинку окружающего пространства, потом выключалась и начинала передавать следующая. Оператор где-то в лагере, если замечал что-то подозрительное, мог остановить это движение и присмотреться внимательнее.

Сидихин улегся поудобнее и достал из бокового кармана… рогатку! Но не обычную деревянную рогульку, а добротное металлическое изделие с обтянутой красной резиной ручкой.

— В Германии как-то по случаю приобрел, — пояснил он. — Очень полезная штука.

Достал из того же кармана глухо звякнувший мешочек. В нем оказались металлические шарики от подшипника. Идеальный снаряд! Подождал, пока маленький красный огонек на ближайшей к ним камере погаснет, прицелился и выстрелил. Издалека раздался тихий звон, объектив у камеры был разбит.

— Теперь они подумают, что камера вышла из строя. Но не сразу, а когда до нее очередь дойдет, примерно через полчаса.

Точно так же он поступил и со следующим телеглазом, когда пришел его черед передать смену. Обозреваемый охраной сектор значительно сузился. Можно было отправлять людей на захват дотов.

Пока все проходило по плану и бесшумно. Никто в лагере не догадывался, что атака уже началась. Но действовать нужно было быстро и решительно, потому что с минуты на минуту юаровцы начнут просыпаться и выходить из бараков.

Две группы двинулись к дотам. В одной из них был все тот же Монастырев, а в другую напросился Штефырца. Оба друга потащили на себе сумки с пластитом и радиовзрывателями.

В это время Сидихин допрашивал «языка». Молодой белобрысый парень, очнувшись, никак не мог понять, где он оказался и кто эти люди вокруг него? Он держался за ушибленную голову, стонал, но никак не реагировал на вопросы, которые ему по-английски задавал Герман. Наконец разведчику надоела игра «в молчанку», ион пару раз крепко съездил пленному ладонью по лицу. Как ни странно, помогло. Стоны прекратились, парень убрал руки с головы и посмотрел на Германа прояснившимся взором.

— Вот и отлично! — порадовался Сидихин. — Теперь поговорим.

Поняв, что деваться ему некуда, пленный охотно стал отвечать. Вопросов к нему было немного. Сколько человек в лагере? Сколько из них вооружены и чем? Когда смена караулов? Не ожидается ли прибытие сюда в ближайшее время солдат или гражданских?

Оказалось, что численность населения лагеря — сорок человек, половина из них военные, двое офицеров, остальные — рядовой состав. Из оружия — автоматические винтовки М-16, несколько ручных пулеметов. Смена караулов через час. Никого не ожидают, но вчера на вертолете прибыло трое гражданских. Где вертолет? Стоит в укрытии около взлетной полосы.

— Что делать с ним будем? — спросил Сидихина Евгений, когда допрос окончился.

Тот поморщился.

— И не хочется вроде бы кончать, но что поделаешь? Нам он не нужен, пленных приказано не брать. Уберем по-тихому…

— Оставим его здесь, — предложил Миронов. — Может быть, выберется. Ему-то за что погибать?

Герман подумал несколько секунд, что-то прикинул, потом махнул рукой:

— Хрен с ним, пусть валяется! Неплохой вроде бы парень.

С той стороны, где находились доты, послышался свист.