на десятки лет, затем вернулась назад, и снова, и снов, и снова по кругу. Всё это время она плакала и причитала, пока я безуспешно пытался наладить с ней контакт и хоть как-то утешить. Я понял, что ошибся так, как не мог и представить. Я вернул Красоте лицо, но она оказалась даже более нестабильна, чем вросший в свой стол Творчество. Прежде чем выпускать её из комнаты и объяснить суть проблем в Обители тут требовалась работа опытного психолога, которым я ни разу не являлся.

Наконец она прекратила плакать, схватив меня за руку так сильно, что та немедленно начала затекать. Её возраст застыл — по крайней мере, пока — на зрелой красавице слегка за сорок, но это касалось лишь внешности. Ещё спустя пару минут мне удалось уговорить её встать и слегка осмотреться. Город вокруг нас всё ещё застыл во времени, но в этом были свои плюсы. Мы словно находились в центре великолепной картины, посвящённой радости жизни. Сделав пару шагов по мосту, Красота посмотрела на повисшие в небе огни фейерверка и наконец улыбнулась — тихонько и неловко, но от души.

— Как красиво…

БАХ!

Первой моей мыслью было, что фейерверк каким-то образом продолжился, но я тут же заметил отлетающую в сторону цифру — 50 урона. Опустив глаза, я увидел алое пятно, расплывающееся с правой стороны живота.

БАХ! БАХ!

С новым уроном пришла боль — раскалённая, адская, разрывающая внутренности на куски. Я упал на землю, хрипя и истекая кровью, едва найдя в себе силы, чтобы обернуться под нарастающий крик Красоты.

Пространство «комнаты» уродовала рваная рана, за которой виднелась внешняя Обитель. А перед разрывом стоял Улисс с дымящимся пистолетом странной конструкции — с пятью стволами. Интуиция не сработала против бога — особенно когда тот решил играть настолько грязно.

БАХ! БАХ!

Если бы не «Крепкий орешек», последние две пули отправили бы меня на перерождение прямо сейчас. Но разница была невелика — после такого урона я просто не мог пошевелиться, чтобы дотянуться до заплечного мешка с лечебными зельями, а обильное кровотечение лишало возможности хоть чуть-чуть отрегениться «Даром жизни».

По крайней мере моё нежелание умирать явно разозлило Улисса. Он покраснел, раздув ноздри и шагнул вперёд, пристально рассматривая мою истекающую кровью тушку с безопасного расстояния.

— Ты должен быть мёртв. Впрочем, неважно. Когда создатель комнаты покидает Санитарий, та рассыпается в ничто.

— Кля… тва… — ухитрился пробулькать я.

— Санитарий не считается частью Обители, — презрительно процедил Гордость. — И потом, я же сказал, что мы слегка нарушим правила.

Он схватил за руку обмякшую Красоту, которая выглядела так, будто вот-вот рухнет в обморок.

— Пойдём, Дейрдре. Ты нужна нам как никогда.

Рваная рана в пространстве затянулась за их спинами, а я только и мог, что откинуть голову на брусчатку и смотреть, как на небе одновременно с огнями фейерверка гаснут звёзды. Город рассыпался вокруг меня, пространство схлопывалось само на себя, сминая прекрасные здания, площади, мосты и фонари, обращая в ничто весёлых и дружелюбных людей. Хорошо, наверное, что на самом деле их никогда не существовало.

— ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ⁈ — бешеный крик ворвался в последние секунды моей жизни, испортив их окончательно. — ЧТО ТЫ…

Я успел заметить ещё один разрыв в пространстве, напоминающий золотой росчерк, а затем вокруг была лишь темнота.

«ВЫ ПОГИБЛИ».

Времени до нового суда: 1 день.

Возвращено богов в Обитель: 2.

Глава двадцать восьмая

Обычно после перерождения я чувствовал себя довольно неплохо. Случались исключения, но на то они и исключения, верно? Увы, как раз сейчас одно из них и решило произойти.

Меня трясло, трясло так, что зуб на зуб не попадал. Трясло одновременно от страха, нервов и злости — в том числе на самого себя. Не послушал никаких предупреждений, доверился откровенному подонку, прозевал атаку со спины, позволил несчастной нестабильной женщине попасть в руки врага. Не было никаких сомнений, что Гордость либо лично, либо на пару с Судьёй уломают Красоту на «правильную» позицию в суде. И я принял в этом самое непосредственное участие.

Хватит рассиживаться, дебил. Задолбал трястись. Встал, открыл портал, вернулся и начал склеивать назад дрова, которые сам наломал. Изнанка обещала три прохода, осталось два — хватит с головой. Встать, я сказал!

Послушавшись внутреннего голоса, я кое-как поднялся на ноги, но дрожь не улеглась. Ладно, к чёрту, успокоюсь по дороге, а сейчас надо найти факел.

— Я бы. Не советовал.

— Что⁈ — нервно дёрнулся я, совсем забыв, что вне Обители Кёльколиуке снова мог со мной общаться.

— Не становись. На Путь, — терпеливо продолжил сухой голос моего гримуара.

— Это ещё почему?

— Тот, кто идёт. Путём сквозь Тень. Должен верить в себя.

Я еле удержался от вороха дополнительных и, признаться, очень раздражённых вопросов. Но Кёльколиуке был не только ценным союзником, но и верным другом, который не подводил меня буквально ни разу. Плюнуть на его мнение значило плюнуть в лицо самому себе, а я чувствовал себя достаточно униженным за последнее время.

Вместо спора я отправился к роднику, попил, умылся и заново наполнил бурдюк, затем сел у постамента Незримого пламени и попытался восстановить дыхание. Через пять минут мне слегка полегчало, но явно не до конца.

— Такое состояние пойдёт?

— Не. Уверен.

Мы провели в тишине ещё несколько минут, но теперь я только и думал о том, как мало времени осталось для решения проблем и не мог сосредоточиться на дыхании. Кёльколиуке снова заговорил:

— Тебе надо отвлечься. Серьёзнее.

— Идеи? — коротко спросил я.

— Линька.

— Прости, ты сказал…

— Линька. Линия саламандры. Снимает стресс.

— Кёльколиуке, — сказал я проникновенно. — Дружище. Я же её так и не выучил.

— Я. Знаю. Самое время учить.

И снова я очень сильно хотел поспорить, но вместо этого заткнулся и задумался. Самостоятельное изучение новых спеллов вообще было исключительно полезным делом — достижение «Самоучка» обещало прибавить мне за это солидный кусок маны. Не говоря уже о том, что расширенный арсенал полезен сам по себе, а тут ещё и связка с перком, взятым аж пять уровней назад.

Только вот с какой стороны подойти к изучению «Линьки» я понятия не имел. Единственное, что у меня было — слова Маэстуса о том, что надо «звать внутреннюю саламандру». «Вспышку» получилось сотворить по цепочке ассоциаций с пламенем Сердца