Мы добрались до машины, я усадила детей на заднее сиденье итронула “Фольксваген” с места. Нужно перевести детей в другой сад. НаВасильевский. Поближе к дому. Каждый день возить их через центр, по часу проводяв пробках, — просто пытка.

Но перевести детей в другой сад я не имела права. Я вообщене имела никаких прав. Я была только подруга покойной, не больше. Завтра(послезавтра, через три дня) меня снова начнут донимать всевозможные дамы изорганов надзора и опеки. Рано или поздно мне придется отдать детей. В зеркалообзора я видела их круглые лица, их одинаково вздернутые носы; они былидвойняшками, но с возрастом Катька все больше становилась похожей на мать, аЛаврентий — на Быкадорова.

Я снова возвращалась к тому, от чего тщетно хотелаизбавиться. Пока Лавруха-младший будет по-бычьи нагибать голову, покаКатька-младшая будет обнимать меня за шею во сне, я не найду себе покоя.Неотмщенная Жека будет вечно преследовать меня.

Моя сегодняшняя поездка в Зеленогорск принесла неожиданныеплоды, но в состоянии ли я ими воспользоваться? Конечно, я хоть сейчас, поприезде домой, могу снять телефонную трубку и набрать номер Марича. Ирассказать ему все. С самого начала. Но тогда я сдам укатившего в ФинляндиюСнегиря. И саму себя я тоже сдам. Преподнесу следственным органам на блюдечке.Нет никаких гарантий, что Марич выслушает меня до конца. Он может простоотправить меня в КПЗ, как человека, причастного к хищению имущества граждан. Аесли учесть, сколько стоит картина… И сколько денег мы получили за нее соСнегирем…

Двумя годами условно мне не обойтись.

И пока я буду куковать в какой-нибудь колонии в ватнике икосынке, убийца Жеки будет преспокойно разгуливать на свободе. Ты сама загналасебя в угол, Катерина Мстиславовна.

Я с досадой ударила рукой по рулю, а Катька, приподнявшисьна сиденье, коснулась моего плеча.

— Что-нибудь случилось, тетя Катя?

— Ничего не случилось. С чего ты взяла, девочка?

— Ты ругаешься вслух. Дожили!..

— Плохими словами? — испугалась я.

— Нет. Обыкновенными.

— Я больше не буду. Обещаю тебе.

В начале седьмого мы были уже дома. Раздев и покормив детей,я отправила их смотреть мультики по видео, а сама уединилась на кухне. Мнепредстоял веселенький вечерок: неожиданно полученные сведения нужно систематизироватьи привести к общему знаменателю. И прежде всего отрешиться от крамольной мысли,что картины Лукаса Устрицы разят наповал. При этом я старалась не думать обоставленном в Мертвом городе Остреа Херри-бое. Никаких вестей от него не было,да и газеты молчали. Хотя я открывала их с некоторой опаской: гипотетическийСтрашный Суд, в который я по-прежнему не верила, все еще помахивал обрубкомхвоста. Осенние землетрясения на Тайване и в Турции, летние наводнения в Европе— Зверь был бы доволен. Но не он виновен в смерти Жеки. Не он и не картина.

Смерть Жеки не вписывалась в классическую схему, она былабессмысленной и в то же время несла в себе высочайший смысл: кто-то хотелизбавиться от свидетеля. Картине незачем избавляться от свидетелей, но той жекартине легко подыграть. Все, Катерина Мстиславовна, ты даешь себе слово, чтобольше не будешь впадать в мистику, а попытаешься посмотреть на всепроизошедшее абсолютно трезвыми глазами.

Клянусь, сказала я сама себе и — для верности — пару разстукнулась лбом о холодильник.

Начнем сначала. И во главу угла поставим тезис, что картинеможно подыграть. А это значит, что кто-то умело воспользовался легендой оЛукасе ван Остреа. О том, что его картины несут в себе черную магию,заставляющую людей в лучшем случае умереть от инфаркта. Эту легенду можнопрочесть в любом специальном журнале. И даже не специальном. Опустим заключениепатологоанатома и представим дело так, что Леху Титова банально замочили.

Поводов было предостаточно, главный — профессиональнаядеятельность, как это принято характеризовать в оперативных репортажах. Итак,Алексей Алексеевич Титов покупает очень дорогую картину. Это вопрос престижа,он просто не может ее не купить (и это хорошо знает человек, который собираетсяубрать его с дороги). Алексей Алексеевич знакомится с девушкой, которая похожана рыжеволосую красавицу с внешней створки триптиха (это я), имеетнеосторожность влюбиться в нее и приглашает к себе пожить. Устраиваетсявечеринка, во время которой Алексей Алексеевич гибнет. Но перед этим егозаманивают в кабинет под предлогом того, что его ждет там возлюбленная (япочему-то ни секунды не сомневалась, что именно так Леха и оказался в кабинете,иначе зачем было закрывать меня наверху?). Он гибнет (здесь я старательнообошла причину смерти), а его возлюбленную выпускают, чтобы она побыстреезабила тревогу и обнаружила тело.

Вот и все.

Я сразу же отбросила Быкадорова с Гольтманом исосредоточилась на Лехе, потому что сама оказалась косвенной свидетельницей егосмерти.

И у этой косвенной свидетельницы накопились вопросы.

Почему в тот вечер не работал кондиционер и имеет ли этокакое-то отношение к убийству? Тут я вовремя вспомнила, что, когда нашлаБыкадорова, форточка в Жекиной спальне была закрыта (узелок незначительный, новполне способен связать две этих смерти, а в моем случае любая аналогия толькона руку).

Почему что-то ужаснуло Жеку не сразу, а лишь спустя время, итолько после того, как она узнала о смерти Титова? Возможно, она видела убийцу,но не придала этому значения. И была не опасна до тех пор, пока что-то несопоставила.

Почему человек, закрывший меня в спальне, не воспользовалсябоковой лестницей сразу, а спустился вниз по центральной? Ведь самое короткоерасстояние между этими комнатами на разных этажах — боковая лестница.

Почему Жаик, подаривший золотой браслет Жеке, так и необъявился на ее похоронах? Ведь отдать последний долг знакомому человеку такестественно…

Жаик, вот идеальная фигура.

Отбросив все остальное, я наконец-то сосредоточилась наЖаике. Допустим — хотя бы допустим, — что кому-то было необходимо убратьЛеху. Два покушения сорвались. Но его нужно дожать — не мытьем, так катаньем. Итогда всплывает Жаик. Он устраивается телохранителем к Титову — скорее всего порекомендации Владимира Михайловича Юхно (тот еще деятель!) — и подтачивает Лехуизнутри…

Нет, черт возьми! Нет. Я снова стукнулась лбом охолодильник.

Жаик работал на Титова три года — слишком большой срок,слишком далеко разведены во времени замысел и воплощение. Ни один заказчик небудет ждать три года, бизнес развивается стремительно, и если Леха Титовкому-то помешал, его нужно убрать немедленно… И как тогда браслет Жаикаоказался у покойной Жеки?..

В случае с Жаиком — если я остановлюсь на Жаике как напотенциальном убийце — картина не цель, а средство.

А если все наоборот и целью является картина? Попросим,товарищи, на сцену нашего сельского клуба голландского товарища Ламберта-ХерриЯкобса. Аплодисменты.