– Тьерина?

Эттан был искренне удивлен. Алаис позволила себе мимолетную улыбку.

– Пресветлый, молоко кормилиц не всегда подходит ребенку. Если я хочу, чтобы малыш был здоров, придется поступиться своими удобствами.

– Похвально…

– Лучше заложить здоровую основу, чем доверить ребенка рукам нянек и кормилиц, чтобы через пять лет получить рахитичного малыша, который не знает слова «нет».

Эттан посмотрел с большим интересом.

– И поэтому вы сами играете с ребенком, поете ему…

– Да, пресветлый. Ребенка воспитывают, пока он лежит поперек кровати, доверишь его чужим людям – и получишь чужого сына. Даром что тобой рожденного…

Эттан задумчиво кивнул.

Первое впечатление было приятным, Луис не прогадал.

Симпатичная (и какие ножки!), неглупая, способная рассуждать здраво, здоровая и заботящаяся о детях – что еще надо? Хорошо бы еще денег, связей и титул, но будем честны перед собой, сколько бы тьерин Эттан не перебирал и не пробовал, возвращался он все равно к Вальере. Если Александра станет для его сына кем-то схожим… почему нет?

Приняв это решение, Эттан пришел в хорошее расположение духа и объявил Алаис, что она переезжает с ребенком из таверны в частный дом, принадлежащий Преотцу. Нечего его внуку абы где валяться.

Алаис предупредила, что у нее есть прислуга – нянька, есть кормилица – мало ли, вдруг у нее молока не хватит, и есть мальчишка-конюх. Разрешит ли Преотец?..

Эттан разрешил. Если Луис согласен, то и он согласен.

Сегодня пусть Александра переезжает, обустраивается, а завтра он зайдет поглядеть на внука.

Алаис ответила уже более глубоким поклоном, Преотец потрепал ее по щеке и удалился, а сама Алаис откинулась в кресле.

– Фу-у-у-у-у… Тяжко жить на белом свете…

– Что? – не понял Луис.

Алаис махнула рукой в его сторону.

– Умотал меня твой отец. М-да…

– Налить тебе вина?

– Нельзя. Я ребенка кормлю.

Луис отродясь не знал, что нельзя, но спорить не стал.

– Воды?

– Спасибо…

Стакан ледяной колодезной воды Алаис прикончила в два глотка и посмотрела на Луиса.

– Есть вероятность, что твой отец проверит меня на стойкость. Глаза у него были… такие…

– Что будешь делать?

– По обстоятельствам. Но спать с ним не стану, это перебор продажности и рассудочности.

Луис кивнул. А Алаис подумала, что спать с таким, как Эттан Даверт, – это вообще ума не иметь. Лучше уж гадюку себе засунуть, авось не цапнет. И всяко приятнее будет.

Он ее напугал.

Алаис могла оценить людей и с высоты своего местного опыта, и как юрист… такие глаза, как у Эттана, она видела только у одного бандитского авторитета. Нет, не то слово.

Никогда этот милый мужчина не привлекался, не был, не участвовал, но его враги погибали. Часто – с семьями. Всегда – весьма кроваво и жестоко, показательно…

Эттан такой же. Он может мило улыбаться, кланяться, целовать ручки, но перейти ему дорогу…

– Почему такой, как он, решился на эту авантюру с Орденом Моря?

Алаис и не думала, что говорит вслух, но Луис ответил:

– Шеллен оскорбил его. Отец такого не прощает.

– Нет, – Алаис покачала головой, – для своего удовольствия Эттан Даверт отомстил бы иначе. Мы чего-то не видим, Луис. Кто-то стоит за сценой…

Луис подумал и пожал плечами.

– Есть такой тьер – Синор, важная шишка в Храме. Если захочешь, сможем расспросить его.

– Убить?

– Отпускать-то потом точно будет нельзя.

Алаис задумалась. На миг ужаснулась сама себе – она! Поймать человека! Пытать человека! Убить человека! Но потом ужас как-то схлынул.

Во-первых, не человека, а тварь божью. Как говорила одна ее подруга, все мы твари божии, только одни больше твари, а другие больше божии. Вот по классификации Алаис, те, кто паразитировал на Боге, не веря в него, относились именно что к тварям. Таких – жалко, но меньше, чем порядочных людей.

Во-вторых, тьер Синор, судя по всему, виновен в смерти людей. А значит, око за око. Говорят же – кара его настигнет… ну вот? Настигла. А все заявки, что вы-де много на себя берете, – в пользу бедных.

В-третьих, чтобы выжить в этом мире, нужно видеть максимально полную его картину, а не только уголок. А жить хочется, очень хочется, и ребенка вырастить, и внуков дождаться…

Лучше уж пожертвовать одним подонком, чем своим будущим. И никто не убедит Алаис в обратном. Поэтому она поглядела на Луиса и задала лишь один вопрос:

– Когда?

* * *

Далан шел по Тавальену, ничем не отличаясь от других уличных мальчишек. Непривычно для сына купца было ходить в рванине. Да и грязным ему быть не нравилось, но…

Кто знает больше всех?

Да уличные мальчишки и знают. Нищие, попрошайки, побирушки, воришки…

Алаис доверяла Луису, но до определенного предела, а потому Далан был переодет, снабжен горстью серебра и отправлен на улицу, добывать информацию. Пока он успел разузнать, что магистр Шеллен еще в темнице, что скоро будет суд, что его пытали и что магистра однозначно казнят. А что еще с ним делать? Не отпустит его Даверт живым, никак не отпустит.

А еще Далана интересовал один любопытный человечек.

Тьер Синор.

Предстоящий и не подозревал, что за ним день и ночь следят любопытные глаза. Не просто так следят, нет. Записывают, куда он ходил, что делал, с кем говорил, следят за собеседниками…

Детей недооценивают. Что такого, если ребенок играет на улице? А ведь у ребенка есть и глаза, и уши, и язык, чтобы потом рассказать все, чему он был свидетелем.

Пока Далану рассказали о четырех местах, где тьер бывает чаще всего.

У любовницы. То есть – любовника, тьер Синор предпочитал мальчиков.

В Храме.

В двух трактирах, где оный тьер любил встречаться с самыми разными людьми. И сегодня Далану обещали показать еще одно место. Тьер Синор пришел туда вечером, остался на всю ночь и ушел утром, но явно обошлось без постельных утех.

А вот что было? Как было?

Спустя час Далан стоял перед особняком, ничем не выделяющимся из общего ряда. На первый взгляд. На второй?

Добротный дом. Белый камень, красная черепица, неухоженный сад, грязные, замусоренные тропинки, которые с прошлой осени не мели, но – целая ограда. Дом выглядит заброшенным, но попасть в него будет очень непросто. Двери закрыты, и ворота закрыты, но петли смазаны, хоть всю ночь ходи – не скрипнут. А у задней калитки тропинка протоптана.