С пронзительным криком с неба на наш плот опустилась утка и, сделав резкий поворот, упорхнула в сторону берега.

— …quia Deus noster iudex est, cuius potestas in saecula saeculorum. Amen.[66]

Патер Арнольд убрал с моей головы руки. Вперед вышел наш оружейных дел мастер с канатом в руке.

— Теперь я должен связать вас, госпожа. Снимите одежду… — попросил он, опустив глаза.

Под любопытными взглядами окружающих я через голову сняла власяницу и бросила ее на пол. Вслед за ней упал и платок с моей головы. Я поспешно попыталась закрыться от взглядов мужчин. Меня рассматривал, похотливо блуждая взглядом с ног до головы, прежде всего мой жених, но и священники не особенно спешили отводить взгляды от моей наготы, их ничуть не смущало, что я не могла защитить себя.

— Госпожа, пожалуйста, опустите руки вдоль тела, мне не хотелось бы причинить вам боль, — прошептал Габриэль.

Может быть, и он не совсем верил в мою невиновность?

Я опустила руки, вся дрожа, закрыла глаза и почувствовала, как он, словно змеей, стал обвивать меня канатом. Сначала завязал узел на середине тела, потом на груди, а потом аккуратно обмотал ноги. Я сжала зубы с такой силой, что щелкнул подбородок, и проглотила слезы. Такой униженной я не чувствовала себя никогда. Чем больше мотков каната я на себе ощущала, тем тяжелее становилось мне дышать. И вдруг я почувствовала, что не могу вздохнуть, подземный дух весом в тонну на валился на мою грудь. Я не могла вздохнуть. Легкие болели, их кололо и жало, и холодным мокрым зверем во мне стала медленно подниматься паника, восходя из глубины живота, через узкий пищевод, забираясь в каждый изгиб, она росла, и увеличивалась, и давила на трахею. Из желудка накатывало омерзительное кислое жжение, доходя до рта и вызывая волнообразные приступы тошноты. Я смогла опереться на Габриэля, когда меня вырвало зеленой желчью прямо в озеро. Он заботливо вытер мне рот, крепко удерживая. Пальцы мои так впились в нежную кожу бедра, что даже сломался ноготь.

Где же Господь? Где же он? Или он бросил меня на произвол судьбы? Я уставилась на темную воду. И тут меня охватил такой примитивный животный страх, что захотелось кричать… где же Бог? Чья-то рука успокаивающе легла на мои плечи. Я нервно, второпях обернулась и прямо перед собой увидела лицо своего отца. Он был одним из моих обвинителей, усомнившись в моей невинности, он не поспешил мне на помощь, когда я так в нем нуждалась. Нет, он не мог избавить меня от страха. Патер Арнольд все еще бормотал молитвы на латинском языке, от запаха ладана у меня перехватывало дыхание. Меня вновь затошнило, а язык будто обложило мехом. Я задыхалась. Только не паниковать! Вспомни, что говорил тебе Эрик. Следует дышать спокойно и сосредоточенно. Откуда взялся здесь этот голос, который я больше не хотела слышать? Я дико озиралась вокруг, но видела лишь лица мужчин, потом попыталась разорвать канат, змеей опутывавший меня. Не бойся.

— Поди прочь, — испуганно пробормотала я. — Исчезни из моих мыслей, уйди.

— Спокойно, госпожа. Я уже готов.

Оружейных дел мастер посмотрел наверх. Я закрыла глаза, попытавшись набрать в легкие воздуха. Уходи, оставь меня в покое. Сосредоточьтесь. Оставь меня, язычник, мой Бог найдет меня! Я покачнулась. Габриэль крепко держал меня, руки его были утешительно теплыми. Казалось, канат душит меня все сильнее, Боже, почему никто не приходит мне на помощь?

И тут я услышала биение чьего-то сердца. Спокойное и четкое, без начала и без конца. Бесконечное, как небо надо мной. Каждый час, каждую минуту, каждую секунду оно билось только для меня. Я содрогнулась от ужаса. Нет… нет. Господь Бог нашел меня, вот что должно означать это. Господь был здесь, поддерживал меня…

Герхард завязал узел, по которому должны были определить, насколько глубоко мне следовало погрузиться, и, показан его обвинителям, выполнил наконец свое задание. Он схватил меня за руку и подвел к краю плота.

Патер Арнольд запел псалом. Где Ты, Господи?.. Казалось, сердце бьется у меня в глотке, и пальцы рук судорожно сцепились под канатом, крепко охватившим меня.

— Я опускаю вас под воду госпожа, да поможет вам Бог, — услышала я за своей спиной.

Я закусила губу и почувствовала его руку на своем плече…

«Глубоко вздохни — набери воздуха в легкие!» — прокричало что-то во мне. Я стала прислушиваться к внутреннему голосу, но в тот же момент получила легкий толчок сзади и стала падать. Открыв рот в беззвучном крике, я устремилась в глубину озера, испытан шок от соприкосновения с холодной водой; ее масса стеною сомкнулась над моей головой и повлекла на глубину; описать мое состояние было невозможно. Ничего не соображая, я вцепилась руками в канат, пытаясь освободить руки и ноги, чтобы они смогли двигаться, но это было выше моих сил — ну, давай же, разматывайся, разматывайся! Но канат крепко-накрепко охватил меня всю, мои легкие вот-вот лопнут, в панике я открыла рот — воздух, воздух!.. Я почувствовала, как после падения меня потянуло вверх, и открыла глаза. Сквозь водную поверхность я увидела солнце и канат, на котором висела. Я и моя судьба. Да, только собственные силы помогут мне. В отчаянии я стала сучить ногами. Только мои силы… Издав клокочущий звук, я сглотнула, расходуя бесценный воздух. Воздух… воде абсолютно все равно, насколько невиновна жертва.

И тут я увидела перед собой его, услышала его голос. Сердце вновь забилось, глухо и угрожающе, как барабан, отдаваясь в кончиках пальцев. Я открыла рот и выпустила воздух, потом еще немного, и еще раз, медленно и равномерно. Подплыл карп и с любопытством стал глазеть на меня. Чем глубже погружалась я, тем темней становилось вокруг. Воздуха в моих легких уже не было, но голос все еще звучал. В груди моей колоколом звучало биение вечности. Канат исчез, ничто более не связывало и не сдерживало меня. Я больше не испытывала страха.

* * *

— Вы в своем уме? Нельзя так долго держать ее под водой! Ведь она чуть не захлебнулась! — бранился кто-то прямо над моим ухом.

Вокруг меня грохотало и шумело, мне было до смерти холодно. Я открыла глаза и сразу же увидела озабоченное лицо Герхарда. Надо мною, залитый краской гнева, склонился отец. Рядом с ним стоял господин фон Кухенгейм, все еще держа в руке канат.

— Я хочу знать совершенно точно, вы не должны обижаться, — говорил он, пожимая плечами. Он присел рядом со мной на корточки и взял меня за руку. — Вы в порядке, фройляйн? — Как будто случайно рука его оказалась на моих плечах и соскользнула к груди, которая все еще была обвита канатом.

— Фройляйн наверняка знобит.

С этими словами Габриэль набросил на меня свою накидку и достал нож, чтобы перерезать канат. Господин Гуго поспешно убрал руки, испугавшись решительных движений моего Габриэля. Я кашляла, отплевывалась и одновременно смеялась, а слезы облегчения покатились по моим щекам, когда я обнаружила, что вновь могу двигать руками.