Монстр хрипел и барахтался, слабея с каждым мгновением, и наконец с последним судорожным вздохом обмяк.

– Издох, – сообщил я, отпихивая прочь искромсанную тушу.

Стрелок утер со лба обильный пот, попутно размазав черными полосами брызги нечеловеческой крови. Ее вообще натекло немного, куда меньше, чем стоило ожидать, но мы с Костылем все равно умудрились извозиться, как два живодера после плодотворного рабочего дня. Во время боя не было времени удивляться, теперь стрелок мог рассмотреть поверженного противника во всей красе. Да уж, этот выматывающий бой стоил того, чтобы увидеть редкую картину: Костыль, ошалело качающий головой, не пряча изумления.

– Ну и крысы у тебя, Кошка, – только и смог проговорить стрелок, отдышавшись.

Хозяйка, до сих пор державшаяся молодцом, бессильно осела на ступени.

– Это что же выходит, – слабым голосом выдохнула она, – вот это бродило по моему подвалу и своровало окорок?

– Все гораздо хуже, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Неизвестно, был ли он там один.

– Но как же… – продолжала недоумевать Кошка. – Брат смотрел… Все было затоплено…

– В любом случае, оставлять это так нельзя, – подытожил я, выжидающе глядя на Костыля. Тот тоже успел встать, цепляясь рукой за лестничные перила. – Ты как – со мной?

– Еще спрашиваешь! – хмыкнул стрелок, закидывая на плечо арбалет.

– Да, веселый парнишка был, – заключил Костыль, с любопытством оглядев раскуроченную в щепы дверь, покачал головой и беспечно зашагал вперед, в промозглую темноту коридора. Только отдавался глухим эхом стук костыля по каменному полу.

Угадать, что творится в башке у нашего стрелка, всегда было задачей не из благодарных. Он еще здоровым обожал испытывать терпение судьбы, а теперь и вовсе готов был забросить вожжи, доказывая себе и окружающим собственную полноценность.

Большинство мальчишек в Стрелке грезят о том, чтобы стать бандитом. И не простым головорезом, а знаменитым главарем. Их не смущает то, что кумиры их кончают печально и рано. Мальчишки видят лишь яркое пламя горящего факела, не задумываясь о том, как быстро тот обратится в обугленную головешку. Так вот, Костыль никогда не поддавался общему настрою. Профессию он выбрал давно, полностью уверенный в том, что звездам, как никому, известно: городу нужен убийца. Не дилетант из темной подворотни с топором в руках, а настоящий мастер дела. Из тех, что настигнут жертву хоть в княжеском дворце, хоть в казематах Академии, неумолимые, как рука судьбы. А затем исчезнут, оставив единственным следом своего визита остывающий труп. Распрощавшись с возможностью нормально ходить и быстро бегать, Костылю пришлось похоронить все надежды на лучшее будущее. Какая уж тут рука судьбы, с трудом ковыляющая на деревянной подпорке! Но честолюбия у стрелка не убавилось ни на железный луч.

Костыль всегда гуляет по самой грани. Для него не существует ни сочувствия, ни дружбы, ни рамок допустимого. Единственное, что удерживает его от беспредела, – обостренная гордость и жажда признания. Говорят, хищники не охотятся рядом с логовом. Так вот: Костыль не опускается до грубого насилия и открытой подлости не потому, что это ему претит. Обладая собачьим нюхом на малейшие признаки жалости, презрения и прочих чувств, сопровождающих по жизни калеку, он не желает выглядеть уехавшим с трактов уродом в глазах тех, кто однажды должен признать его лучшим.

По правде сказать, я с радостью предпочел бы другого спутника, но, увы, выбирать не приходилось.

Уковылял вперед Костыль крайне резво, так что мне пришлось прибавить шагу, чтобы нагнать его. Здесь, в отрезанном от света подземелье, мы наконец-то могли переговорить с глазу на глаз.

– Что с ребятами? – задал я первый и главный вопрос.

Некоторое время стрелок молчал, потом буркнул:

– С ребятами порядок.

Затем он снова умолк – собственно, другого ждать не приходилось, – а потом вдруг окинул меня пристальным долгим взглядом и добавил неодобрительно:

– Зря ты вернулся.

Хвостатые звезды! Если уж Костыль по доброй воле взялся раздавать советы, значит, творится что-то из ряда выходящее. И, судя по всему, плохое.

– И как это складывается одно с другим? – поинтересовался я, хоть, в общем, уже и понимал как. И знал, почему стрелок так увиливает от этого разговора. Вряд ли его сильно мучила совесть, но понять всю неприглядность совершенного выбора был способен даже Костыль.

– В одиночку нам было не устоять, – угрюмо отозвался он. – А Угорь плевать хотел, у него своих забот по горло хватало. Подсолнух пошел к Безухому. Ты больше не наш главарь.

Да, я знал об этом за несколько мгновений до того, как тяжелые слова оказались произнесены. И все же не был к ним готов. Тяжелый спазм схватил внутренности, и я позабыл, как дышать, как будто прохлопал прямой по животу. Заглохли звуки, потускнели краски – словно вместе с магическими чувствами обычные оставили меня тоже. Единственным, что я ощущал, был холод.

Пять лет жизни, которые я посвятил банде, летели к ящеролюдам во Врата. И еще пять предыдущих, с того самого дня, как я познакомился с Подсолнухом. Под всеобщее молчаливое одобрение старый друг вышвырнул меня из собственной банды, о которой обещал позаботиться.

Совсем недавно я бы счел это трусостью, предательством, недостойным поступком. Сейчас… В общем, я понимал, что другого выбора у Подсолнуха, по сути, не было. На одной чаше весов лежали жизни его женщины, нерожденного ребенка и кучи задиристых сорванцов, на другой – наша десятилетняя дружба. Я знал точно, что не обрадовался бы гибели ребят ради данного мне слова. Но и принять спокойно нынешний расклад было выше моих сил.

Все. Теперь точно все. Никаких обязательств перед бандой у меня больше нет. Из всех нитей, связывающих меня с прошлой жизнью и родным городом, осталась лишь одна.

– Про Тай что-нибудь известно? – спросил я и сам удивился тому, каким глухим и помертвевшим звучал мой голос. Наверное, так могли разговаривать легендарные разумные машины домагической эпохи: монотонно, ровно, без признака эмоций.

Глупо ждать хороших новостей о девушке, оставшейся в доме, захваченном бандой. Все, что мне оставалось, – нелепая и смешная надежда на чудо. Да, я понимал теперь, что спутал с любовью смесь увлечения, жалости и азартного стремления получить недоступное. Но я обещал Тай защиту, и она поверила мне. А от таких обещаний просто не отмахиваются. Да и к тому же… Желать Тианару теперь остается лишь в несбыточных мечтах. И прочих девушек с магическим даром тоже стоит поостеречься. Как ни крути, Тай была самой подходящей для меня подругой. Звезды сполна расплатились за неспособность ценить их подарки.

– Порадовать тебя нечем, – честно признался Костыль. – Подсолнух пытался ее разыскать. Он там был, при штурме. Пусто. Ни живой, ни мертвой.

Странно. Хотя… Падучие звезды, кто в этом городе настоящие хозяева жизни, по чьей воле человек может пропасть без следа? И куда более значимый, чем нищая девчонка без связей и могущественных покровителей, способных озаботиться ее исчезновением. Слишком красивая для того, чтобы остаться незамеченной.