Наверное, получил приказ от Глинникова. Тот парню ничего не объяснил. Возможно, наврал что-нибудь про девушку, которую следовало доставить в офис. Саша всецело доверился шефу и постарался как можно быстрее выполнить приказ. Надежда только кивала головой и растроганно улыбалась, наконец-то поверив в нашу искренность.

29 марта (вечер). Потом хозяйка взяла собачек на поводки и снова повела их «на двор». А мы, простившись, отправились к станции метро «Ломоносовская» – по улице Бабушкина. Мимо тяжеловесных «сталинок», магазинных витрин, газетных киосков бежали, как угорелые, потому что ветер дул в спину. Несколько раз мы в метели едва не сшибли «диких» торговцев разной мелочью. У одного из них были, кажется, целые веники из лаврового листа. Другой продавал кедровые орешки стаканами. Мы остановились, чтобы их купить, и в витрине заметили двух подозрительных типов.

Они, как и мы, были в куртках с капюшонами, до половины скрывающими лица. Подбородки они спрятали в хомуты свитеров и в шарфы. «Хвост», несомненно, спустится в метро. Там нас нейтрализовать легче, чем на просторной улице, на виду у прохожих. Вопрос только в том, что им от нас нужно. Может быть, только сфотографировать и проследить, куда мы пойдём. Вполне вероятно, что эти «топтуны» даже не знают, кто мы такие.

И вдруг, как назло, меня опять затошнило. А ведь целый день ничего подобного не было. Дальше вдруг закружилась голова, а уши словно заложило ватой. Я почувствовала, что сейчас грохнусь на асфальт, прямо в лужу, и перепугаю Михона. Нет, надо кончать ломать комедию. Завтра, в понедельник, иду к врачу. Ах, чёрт, скоро ведь лететь в Грецию! Но это не в один день делается. Успею вернуться – и сразу в больницу! Я должна быть в строю, не подводить группу. Но кто знает, как оно там всё выйдет – по закону подлости?..

– Смотри, ещё какая-то компашка! – Михон сжал мою руку в серой драповой перчатке с тонким кожаным кантом. – Что-то больно много для наших скромных персон…

– А, может, нам случайно по пути? – Я немного отдышалась. Кузен, кажется, ничего не заметил.

– Ведут – сто пудов! Только бы понять, какие у них планы. Точно знают, что мы были у Надежды.

– Это ещё ни о чём не говорит, – успокоила я. – Я могла явиться к сестре своего похитителя, чтобы потребовать отступных. Михон, может, такси вызовем? Я что-то устала. Да и отвяжемся от всех…

– Марьяна, метро уже близко, – шёпотом возразил кузен. – Если мы сейчас побежим, они поймут главное. Мы их заметили – раз. Им есть, что взять у нас, – два. А так мы – сияющая невинность. Нам скрывать нечего. Сейчас мы войдём в вагон, и на «Маяковке» пересядем. Лучше расскажи тихонько, что батя тебе про Гальцева говорил. «Хвост» далеко, и в грохоте машин ничего не слышно. И на нас нет их микрофонов. А Гальцев, похоже, не менее интересный персонаж, чем Зубарева. И, кстати, действительно именно он застрелил даму, а потом покончил с собой. Экспертиза сомнений не оставляет. Менты здесь не причём. Они приезжали в другую квартиру. Там псих живёт. Чуть не каждый вечер жену и детей колотит. Охранники подтверждают это.

– Ну и ладно, нам работы меньше, – вяло отозвалась я. Ноги стали ватными, и в ушах тонко звенело. Тут не до Гальцева – домой бы попасть.

– Они видели и известную нам парочку. К ним в квартиру никто не заглядывал. Там же все визиты фиксируются, камеры работают. Из-за качественной звукоизоляции скандала тоже никто не слышал, даже если он был. Только когда грохнули два выстрела, с интервалом примерно в две минуты, соседи побежали на пост охраны…

Тем временем я внимательно наблюдала за нашими преследователями. Первая парочка была в городских ботинках, в изящных приталенных куртках. Зато вторая компания как будто возвращалась с рыбалки – в водоотталкивающих куртках, со светоотражающими полосками, и в таких брюках. Обулись они в зимние сапоги со шнуровкой, на толстой рифлёной подошве. Из-за этого люди оставляли очень красивые следы на пороше. Двое надели камуфляж на меху. У каждого на спине горой торчал рюкзак. Все они тоже следовали к метро, громко разговаривая и хохоча.

Как начиналось всё хорошо, а кончается жопой об косяк! Только что вокруг почти никого не было, и вот они! С вилами, лопатами и буржуями горбатыми!..

От волнения я почти не чувствовала своих ног. Они совершенно закоченели в высоких ковбойских сапогах с ремешками и пряжками на боку. Я тащилась, будто в колодках. А ведь собиралась надеть ботильоны на платформе, с каблуком в девять сантиметров – чтобы соответствовать высокому Михону. Он даже папу своего перерос сантиметров на семь-восемь. Я, конечно, не коротышка, но и не баскетболистка. Вот бы сейчас попрыгала по снежной каше, под которой то и дело обнаруживаются выбоины! Да, правду сказал в ту роковую ночь Даня Шипицын – не живёт асфальт на российской земле!..

– Марьян, да ты не трясись так! – Михон очень удивлялся моей трусости. Наверное, интересное положение давит. Надо потомство спасать. Хотя зачем? Всё равно ему не родиться. – Ничего они нам не сделают. Люди же кругом!

А я подумала, что очень даже сделают. И плевали они на людей. Прямо как у Высоцкого: «Их восемь, нас двое, расклад перед боем не наш. Но мы будем драться…» Вот ведь гениальный человек – у него есть цитаты на все случаи жизни. И даже числительные совпадают. Кстати, не очень-то здесь подерёшься. Заблокируют в вагоне, и никто не поймёт, почему мы с Михоном вдруг упали на пол. Воткнут отвёртку в живот или в сердце, а потом даже не определишь, кто именно это сделал. Да и не поймают их в толчее, сразу же упустят…

Я была, помимо куртки и водолазки, ещё в стёганом жилете на синтепоне и в женских джинсах на резинке. Зря «бронник» не надела, хотя бы облегчённый. Это особо не помогло бы в данном случае, но всё же так спокойнее. Смешно надеяться на чудо, на вмешательство судьбы. Меня колотило уже так, что клацали зубы. Вспоминалась тёплая уютная квартира Надежды Черединовой, где мы пили чай и кофе, ели яблочный пирог, другие вкусности. И очень гордились собой – какие мы хитрые и находчивые.

«Их восемь, нас двое…» Высокий умер за одиннадцать с половиной лет до моего рождения. Но дядя, мать, брат всё время его цитировали. Говорили, что папа был отчаянным фанатом, как и Андрей Озирский. И потому я просто обязана была полюбить этого барда. Должна – и всё, другого не дано. И сейчас уже не могу обходиться без этих удивительных, пророческих цитат.

– Тихо, тут скользко! Раскатали детишки, – предупредил Михон, хватая меня за локоть. – Вроде, школа недалече…

Павильон станции «Ломоносовская» уже сиял перед нами в сумерках. Я инстинктивно обходила всех торговцев и рекламщиков, которые тут же кидались к нам со своими товарами и листовками. Буквально в каждом из них мне чудился очередной враг. И всё же – почему прислали аж восьмерых? Просто выследить могли бы и двое. И даже убить…

Ответ один – нас хотят похитить. Этих людей не остановила первая неудача. Они всегда доводят дело до конца. А уж после того, как мы встретились с сестрой Классена, нас просто невозможно не допросить с особой жестокостью. И на этот раз нам, возможно, не повезёт. Потому что теперь ОНИ приготовились капитально.