И вот что еще примечательно, читатель: президент Америки решил вложить огромные государственные деньги в высокорисковый венчурный проект. А это в корне противоречит рыночно-либеральной, капиталистической логике! Она, господствуя сегодня, говорит: государство не должно рисковать своими средствами. Пусть рискует частный бизнес. И ели у него что-то получится — государство может инвестировать в инновацию. Казенные деньги, согласно нынешним представлениям, нужно вкладывать лишь в «верное дело». Нужно ли говорить, что с такой философией атомное оружие НИКОГДА не появилось бы на свет. И именно благодаря грубому нарушению рыночной логики, благодаря триумфу разума и воли над голым коммерческим расчетом великому Рузвельту удалось двинуть США к вершинам глобального могущества, ввести их в новую научно-техническую эру![1]

Однако «Да», сказанное Рузвельтом, еще ничего не значило. Не нужно думать, будто сразу же после решения американского президента закипела работа, что ученым отвалили миллиарды и что сразу же началось строительство закрытых городов. Нет, друзья, два года судьба Атомной Радикальной Инновации продолжала висеть на волоске. Даже после рузвельтовского одобрения пришлось ломать сопротивление чиновников и косность мышления признанных специалистов!

«Был создан Совещательный комитет по урану, начавший предварительные исследования возможности создания атомного оружия. О чем ФДР уведомил Черчилля. Скептики, а их было немало, протестовали — президент заставляет заниматься чепухой. На это неизменно следовало твердое возражение Уотсона: «Так хочет Хозяин, работайте!»

Закладывалось начало «Манхэттенскому проекту» — созданию атомного оружия. ФДР определенно рисковал, истратив на свой страх и риск 2 млрд. долларов: было трудно предсказать конечные итоги работы…» (Н. Н. Яковлев. «Франклин Рузвельт…», с. 260).

Первое заседание Совещательного комитета по урану под руководством Лаймена Бриггса, директора Национального бюро по стандартам США, прошло 21 октября 1939 года. В здании Министерства торговли. От военных присутствовал подполковник Кит Адамсон, который высокомерно заявлял, что любое новое оружие должно пройти проверку как минимум в двух войнах, что никакое супероружие не решит исход войны, ибо гораздо больше определяет моральный дух гражданского населения. Однако подполковника обломали. Но не до чего внятного договориться не удалось. Тогда на вопрос о том, сколько нужно денег на работу, Эдвард Теллер поспешно выпали: 6 тысяч долларов. Потом коллеги его за это чуть не убили.

Первоначально Бриггс по итогам заседания 1 ноября 1939 г. написал осторожное письмо Рузвельту, где заявил: работы по урановому проекту прежде всего помогут создать очень автономную подводную лодку. То есть, сначала можно построить атомный источник энергии для субмарин. Если же выяснится, что в ходе цепной реакции может выделиться и огромное количество энергии, можно будет начать изучение урана как материала для создания бомбы чрезвычайно разрушительной силы. Сколько на это нужно средств? Бриггс не знал. Решили только одно: дать на опыты 4 тонны чистого графита и полсотни тонн окиси урана.

Да, читатель, даже после исторического завтрака Сакса с Рузвельтом потребовалось еще почти два года, чтобы наладить государственное финансирование атомного проекта. Первоначально его не называли Манхэттенским. Как жаловался один из участников его, «мы чувствовали себя так, как будто плыли в густом сиропе». Военные тихо саботировали проект. Энергичный Сакс решил: нельзя допустить того, чтобы проект монополизировали армия или флот — тогда генералы все испортят. Поэтому именно Сакс добился того, чтобы первым куратором работ по атомному оружию стало Национальное бюро стандартов США во главе с Лайменом Бриггсом. (Хотя этот выбор оказался неудачным). Чтобы интерес президента к делу не угас, ему на стол клали справки о том, что некие работы над Супербомбой ведут британцы, которые пришли к выводу о том, что атомный заряд можно сделать еще до конца войны.

«Даже не упоминают о тщетных усилиях ученых в 1939 г. пробудить у военных властей интерес к атомной бомбе, и читателю ничего не известно о тревоге ученых. Он ничего не знает о трудностях, стоявших перед инженерами, которым предлагали поверить в теорию, и на такой невесомой базе, как вера, строить заводы!» — вспоминал будущий создатель американской термоядерной бомбы, венгерский еврей Эдвард Теллер (1908–2003 гг.)

Ведь первый куратор ядерной программы, Лаймон Бриггс, работал с откровенной прохладцей и бюрократическим «как бы чего не вышло». Деньги на работы Ферми он дал с явным нежеланием. Да и то не сразу после совещания, а лишь в марте 1940 — го, почти после пятимесячной проволочки. В марте 1940-го участники британского атомного проекта (а он тогда опережал американский!) Рудольф Пейерлс и Отто Фриш выпускают меморандум, побуждающий Лондон к более активным усилиям в ядерной сфере. Они пишут о том, что создание «урановой супербомбы», равно по силе взрыва 1800 тонн динамита (здесь они занизили могущество Бомбы в десятки раз) — вполне возможно. Они предсказывают вспышку взрыва с температурой, сопоставимой с жаром внутри Солнца. Пейерлс и Фриш поясняют, что подобный боеприпас может в одиночку разрушить ударной волной центральную часть большого города, также произведя убийственное действие за счет радиоактивного излучения и радиоактивного заражения. В общем же, оба ученых очень точно обрисовали поражающие факторы на тот момент еще несуществующего на тот момент атомного оружия. Они в марте 1940 года заявили о том, что атомный боеприпас может быть вполне компактен (благодаря получению урана-235) для доставки бомбардировщиком. Что благодаря свойства урана-235 заряд будет максимум пятикилограммовым, а не многотонным. И что практически нет материалов и средств, способных противодействовать такому оружию. И что на угрозу применения такого средства нападения противником можно ответить лишь одним: аналогичной угрозой — ответного атомного удара. Они предположили, что и Гитлер создает ядерное оружие. А потому нужно торопиться.