то же место, куда когда-то давно присела к молодому мужчине. Подошла официантка, приняла заказ. ОНА сидела, смотря в окно. «Тогда был май, и сквер утопал в зелени. Сейчас зима, и всё в снегу». ОНА поела, расплатилась, тяжело вздохнула, и пошла дальше гулять по местам ЕЁ памяти. Там гуляли, тут встречались, сюда ходили, здесь подрабатывала. Но на улице холодно. ОНА зашла в кафе. Взяла чай и булочку. «ПиКовское» оборудование «узнало» ЕЁ, чай и булочка для неё бесплатно. В зале ОНА едва нашла свободный столик. В кафе кормят вкусно и дёшево, как обычно.

Вечером она шла домой. Недалеко от гостиницы догнала девушку с коляской. На нижней полке коляски лежал рюкзачок и большая сумка. Девушка медленно шла, и, плача, разговаривала по телефону.

— Да. Выгнал. Сказал, что не любит, и я ему не нужна с «довеском». Оскорблял. Да. Не знаю. Почти нет. Не знаю.

Девушка рыдала. Связь прервалась. Она пыталась позвонить, но телефон не реагировал.

— Девушка. Что у вас случилось? — спросила ОНА.

— А вам-то что?

— Вы плачете, и с малышом, а на улице холодно.

— Меня парень выгнал. Сказал, что я ему не нужна.

Девушка зарыдала, но проснулся ребёнок.

— Мой маленький. Описался. Сейчас перепеленаем, покормлю тебя.

Она направилась к ресторану, но там её встретили неприветливо, выгнали. ОНА подошла к ней.

— Пойдёмте, вон кафе. Там перепеленаете, покормите, поедите.

— А пустят?

— Пустят, куда денутся.

Девушка с недоверием пошла с ней. Зашли в кафе. Охранник встал в дверях.

— Сканер включи. — сказала ОНА жёстко

Охранник, нагло улыбаясь, достал сканер, включил. Наглость мгновенно слетела с его лица. Он засуетился, сам отвёл их за отдельный столик.

— Сходи, перепеленай ребёнка. Потом здесь покормишь, за занавеской. Я пока закажу.

Ребёнок спал в коляске, они ужинали. ОНА уже знала всё, что надо о своей собеседнице.

— Спасибо. Я не ожидала.

— Ничего. Ты сейчас куда?

— Не знаю.

— А родители есть?

— Папа пьёт, мама умерла. Мне бы в Новороссийск, к брату.

— А лучше в Лондон, к тёте Ане?

— А вы её знаете?

— Пошли. Сейчас я тебя в гостинице размещу. Завтра отдохнёшь, успокоишься. А завтра заберу тебя в Лондон.

— Но почему вы мне помогаете?

— Как-то я должна отблагодарить Ольгу Гавриловну, твою бабушку. Она мои книги редактировала.

— Вы?

— Оксана Эбет. Собирайся, пошли. Это через два дома.

Она разместилась в соседнем номере. А к НЕЙ в гости зашла «Куколка»

— Ну, что по ресторану?

— Ищу нового управляющего и начальника охраны.

— А со старыми что?

— Исчезли.

— То есть?

— В реактор. Тем более, на кого руку подняли. Как девочка?

— Спит. Проверяла. Предупреди персонал. Мама как?

— Передаёт бизнес брату. Сама — на пению.

— Омоложение и с новыми документами.

— Отдам ей биржу. Сама организацией займусь. Зажирели мы.

— Хорошо. Займись, но не переусердствуй. Опять Бесс привлечёшь?

— Ну, не только её. Есть и более «отмороженные».

— Ладно. Я за сегодня нагулялась.

Они попрощались, «Куколка» ушла. Через день самолёт доставил их в Лондон. Аня в отъезде, и новенькую разместили в ясельном секторе. Пока поработает нянечкой, потом научат ещё чему нибудь, в зависимости от потребностей СЕМЬИ.

А в это время Аня наблюдала, как родственники разбирали её пациентов. Работа хирургов давно окончена, и они уступили место им, терапевтам. Прошёл уже процесс реабилитации. Все пациенты возвращены из турне. Образовались 3 новые семьи. Восстановление на новой тканевой основе идёт быстро и безболезненно. Несколько пациентов с особенно сложными случаями будут под наблюдением ещё 2–3 недели, но больше из необходимости восстановления функций. Рядом с ней стоял её сын, разговаривая со своей женой. Но её взгляд зацепился за несоответствие в общей картине веселья и радости. Девочка десяти лет из Индии. Она стояла одна и с грустью смотрела на общую картину. «Сегодня — завтра все улетят. Улетят и девушки из Мельбурна. А эта одна. Почему?» Аня подошла к девочке.

— Ты что стоишь одна? Где твои родственники?

— У меня нет ни кого.

— Ты сирота?

— Нет. Меня продали.

— Как?

— Приехали люди. Сказали, что я им нужна. Мои родители очень бедны. Договорились о цене.

— Ты теперь можешь вернуться.

— Меня община не примет. Она обязана меня вернуть тому, кто меня купил. А я не хочу к ним.

Она прижалась к Ане и заплакала.

— Пошли, познакомлю тебя с новым папой.

Девочка подняла удивлённый взгляд на Аню, подала руку, и они пошли.

— Серёж. Познакомься, твоя дочь Харша.

Сергей осмотрел новую дочь. Девочка испуганно жалась к Ане.

— Она одета не как надо. Мам, переодень её. Я с собой возьму, спутники выводить. Оль, помоги.

Девочка удивлённо посмотрела на Аню.

— Пошли, внучка, переоденемся. Мама нам поможет.

Они ушли. Сергей посмотрел им вслед. «Ребёнком больше, ребёнком меньше. Или я, или папа. Какая разница, кто будет приёмными родителями. Важно, что вырастет в нормальных условиях, получит образование, будет полезна обществу. Лишь бы «крышу», как у Алисы, не снесло. Ещё одна «отмороженная» в СЕМЬЕ — это уже перебор».

Лара смотрела, как её младшая дочь управляется с детьми. Насколько она была «отмороженной» в бою, настолько нежна с детьми. Хорошо ладила со всеми, быстро успокаивала, предотвращала ссоры, драки, увлекала и организовывала детей. Некоторое беспокойство вызывало её неразборчивость в детях, где свои, где не свои, но это папина школа. «Ей бы второго родить». — думала она — «Меня слушать не будет, а вот папу. Надо будет с НИМ поговорить, когда ОН вернётся из КОЛОНИИ I. Сейчас там с Фаей. Сергей за главного. Она его тоже слушать не будет. Совсем от рук отбилась. Цепь и на кисть наколола». Пошла помогать дочери. Анжела спит. Алиса одна не справляется. Ещё эта, новенькая. Но она в яслях со своим малышом. Ещё не привыкла к системе СЕМЬИ. Скоро медики вернуться. Опять будет шумно, но и будут «рабочие руки», здесь, в детском саду. Она сама отдыхает. Ксю снова улетела с журналистами. Она — следующим рейсом. Группа уже собирается. Сара занята, суды. К ней на помощь поехала Ада с заданием от Хелен и Маргариты. А Хелен что-то задумала, она её уже хорошо знает. Что-то у НЕГО будут выпрашивать.

Микроавтобус остановился у здания суда. «Операция» началась. К нему тут же бросились журналисты с микрофонами и ортодоксы с плакатами. Дверь микроавтобуса открылась, и из него вышел человек. Ортодоксы остановились, попятились. Те, кто был более резвым, упали, чтобы не налететь на неприятности. На человеке был глухой шлем «скандинавского» типа, скрывающий большую часть лица. Из-под шлема были видны густые, чёрные, нечёсаные волосы до