class="p1">— Спасибо. Я о нём слышала.

Врач ушла. Она ещё немного посидела с сыном, посмотрела, как он поужинал, уложила его спать. Ушла, когда он уснул. Пошла к себе в каюту. Легла. Долго не могла уснуть.

Марта знакомила родителей с мужем, пока ещё гражданским. С собой привезли мяса, специй и рецепты приготовления новых блюд. Родители были в восторге. Но утром родителям на работу, а они свободны. Пошли гулять в парк. В парке прошлись по аллеям. Марта рассказывала, как она здесь гуляла с друзьями, а в детстве с родителями. Потом зашли в магазинчик музыкальных инструментов. Там Марта давно «положила глаз» на одну скрипку. Теперь денег хватало. Она ещё получает как околосемейный специалист. Теперь она смотрела на эту скрипку. Но подошёл Илья. Провёл пальцами по струнам, постучал по грифу.

— Осторожнее, молодой человек. — сказал владелец магазинчика, старый немец Ульрих. — Это очень старая скрипка. И струны оригинальные, середины ХХ века.

— Она не настроена. Ми имеет перехват, и при натяжении лопнет. На остальных так же имеются перехваты. Так что звука не будет. Гриф треснут. Скрипка — не более чем музейный экспонат.

Все удивлённо посмотрели на него. Марта взяла в руки скрипку, провела смычком. Фальшь была полная. На Ми перехват был виден невооружённым глазом. Да и гриф «ходил» почти посередине. Она со вздохом положила скрипку. Ульрих был сконфужен. Ему много раз предлагали продать эту скрипку в музей, но он надеялся на ценителя музыки и старины. Придётся отдать музею. А Илья рассматривал гитары.

— А это что за модель? — спросил он, указывая на одну электрогитару с необычными выключателями.

— Это мой сын сделал. Ганс, иди сюда. Объясни, что ты сделал.

Пока Илья разговаривал с Гансом, Ульрих разговаривал с Мартой «за жизнь». Они были давно знакомы. Первая её скрипка была из магазина Ульриха. Первая профессиональная, а не детская забава. Она много раз была около этого магазинчика, смотрела на ту скрипку. И вот, она только музейный экспонат. Илья настроил гитару, пробежался пальцами по струнам. Переключил режим, снова пробежал пальцами по струнам.

— Вы бы её опробовали на улице.

— Но к ней нужны усилитель, колонки.

— Всё это есть. Ганс, помоги.

Вынесли на улицу, в парк. Поставили, подключили от фонарного столба. Илья пробежался по струнам, задумался.

— Марта, сними. Для папы.

Он заиграл какую-то медленную мелодию, потом запел. Марта не знала русского, поэтому не понимала смысл песни. Но как Илья пел! Когда он окончил, около них уже стояли люди. Раздались аплодисменты. Потом они сидели, разговаривали. Ульрих плакал. Он долго жил в России, и понимал текст песни. А через 30–35 минут в магазинчик буквально ввалился какой-то человек. Он был сильно возбуждён, почти кричал. Судя по одежде — панк или металлист, Илья плохо разбирался. Он что-то говорил, показывая на гитару, Ульрих отказывал, тоже что-то говорил, но по выражению лиц Марты и Ганса было понятно, что обстановка накаляется. Потом вошедший схватил Ульриха, стал трясти. Илья не выдержал.

— Эй, хватит буянить. — он говорил по-английски.

Вошедший был плечистее и на пол головы выше Ильи. Он попытался отмахнуться от Ильи, как от назойливой мухи, и через несколько секунд выл на полу, а Илья заломил ему руку за спину.

— Ганс, переведи. Если он будет буянить, я переломаю ему пальцы, и буду прав.

Ганс перевёл. Вошедший, похоже, это понял. Илья отпустил. Тот, держась за травмированное плечо, ушёл. Все смотрели на Илью удивлённо.

— Ты умеешь драться? — спросила Марта.

— Самооборона. Нас с детства учат. Кто-то лучше владеет, а я, так себе.

Постояли ещё полчаса у кассы с Ульрихом и Гансом. Потом Илья с Мартой ушли, оставив хозяев готовиться к мини-аукциону.

Она проспала. Когда пришла в палату к своему сыну, его уже увезли на обследование и подготовку к операции. В общем зале было много народу. Кучковались журналисты. Прямой эфир вели каналы по всему миру. Было около 11–00 по местному времени. Операция её сына назначена на 12–00. Так сказала медсестра — китаянка. Но ей пора по делам, хотя все мысли не о них. У неё встреча в 11–30 в бизнес-центре. Опаздывать нельзя. Такси с трудом довезло её до бизнес-центра. На дорогах в порт пробки, все парки заполнены народом. Местные издательства ведут репортажи на большие экраны. Много журналистов не получили аккредитацию. Но вот и нужный бизнес-центр. Время — 11–25, она успевает. Теперь в лифт, и на нужный этаж.

— Госпожа Роджер? — окрикнули её в фойе.

— Да. Слушаю вас.

— Вам в ресторан. Столик 12.

Она прошла в ресторан. За нужным столиком сидел молодой, но уже начинающий полнеть латиноамериканец. Он встал, протянул руку.

— Рауль Педро.

— Очень приятно.

— Присаживайтесь, заказывайте.

— Спасибо. Я не успела позавтракать.

Она села, заказала. Посмотрела на собеседника. Того больше занимало то, что шло на экране. А там шёл репортаж с лайнера одной из колумбийских медиа компаний.

— Мистер Педро. Я по вопросу договора.

Он достал ноутбук, нажал несколько клавиш.

— Вас устроит продление договора на год на прежних условиях?

Она могла об этом только мечтать. Начальство было-бы радо, если бы она смогла снизить цену на 10–15 %, а тут, на прежних условиях.

— Да. Вполне.

Она великолепно контролировала себя.

— Вы говорите по-испански.

— Да. — ответила она на испанском.

— Вот и хорошо. Посмотрим репортаж вместе. Я понимаю, что вы хотели бы быть там. Но сейчас вы ни чем им не поможете.

— Спасибо. Но почему на прежних условиях?

— Сестра приказала посодействовать и помочь. Я, возможно, превышаю свои полномочия, но это наше семейное дело.

— Сестра?

— Вам она известна как «Дикая Кошка». Мы родственники, по отцу.

— Вы — Дон Педро?

— Младший.

— А старший?

— Мои отец и дед. Я их не знал.

Принесли её заказ и счёт с отметкой «Оплачено».

— Но как?

— Ваш браслет.

— Не думала.

Пискнул телефон. Письмо от руководства. Она имеет все права поставить свою подпись под договором. Договор был тут же подписан. Её экземпляр занял своё место в её сумке. Они стали смотреть репортаж.

Три операции одновременно. Расширенные бригады. Завтра оперировать будут уже 6 бригад. Очерёдность пациентов зависит от работы биологического отдела. Она вне себя от восторга. Это — ода хирургии. Елена Владимировна, младшая ученица Бориса Викторовича. Она сама за столом, но только сегодня. Завтра она уже будет координировать работу всей клиники.

— Азават. Встань за меня.

— Что случилось, Елена Владимировна?

— Руки дрожат. Нервы.

— Хорошо. Вы просто координируйте. Для камер. Как пациент?

— Стабильно. — ответила медсестра.

— Основу.

Их снимает несколько камер. Где то в помещениях лайнера