Почему ты не откликаешься? Все еще сердишься?

Дверь из кухни открылась. И Ханов вскрикнул от неожиданности.

Молча смотрела на него Шекер своими черными, печальными глазами. Он не смог выдержать этого взгляда и рванулся к жене.

— Шекер, родная, вернулась…

Шекер обняла мужа и, уткнувшись ему в грудь, горько заплакала, всхлипывая, как малый ребенок.

XXX

Мухаммед Карлыев вышел из машины у дома Тойли Мергена. Тот лежал на краешке топчана возле веранды и, дымя сигаретой, грелся на солнышке.

— Здравствуйте, Тойли-ага!

— А, Мухаммед, это ты? Здравствуй! Заходи! — Тойли Мерген выбросил сигарету и протянул руку. — Как жизнь, как настроение?

— Наше настроение зависит от ваших успехов, Тойли-ага. Вижу, вы сегодня невеселы. Что у вас?

— Заботы, Мухаммед, заботы, — глубоко вздохнул Тойли Мерген.

— Что случилось?

— Ты же знаешь, что наша невестка — хирург?

— Знаю.

— Ведь я предупреждал ее, что будет трудно. Понимаешь, решила устроить в нашей больнице хирургическое отделение, вернее, одну палату…

— И об этом знаю.

— А теперь из Ашхабада приехал ее наставник. Зовут его Байры Оразов. Слыхал о таком?

— Слыхал. Человек он известный.

— Ну так вот. Этот известный человек и моя невестка уже полтора часа режут Гайли Кособокого.

— Что с ним? Он вроде бы был здоровым человеком?

— Какое здоровье устоит перед водкой, Мухаммед? А он давно знает ее вкус. И вот сегодня лежит на операционном столе. Боюсь, как бы не стряслась беда. Сульгун ничего такого, правда, не говорила. А люди поговаривают, будто у него рак.

— Не надо верить слухам.

— Хорошо, если все обойдется, а то ведь… Случись что-нибудь, непременно скажут, что операцию делала Мергенова невестка. Есть еще у нас такие, как Аймурадов. — Тойли Мерген не скрывал своих переживаний. — Им ведь не человека жалко, им бы только языки чесать.

— Папа! — крикнул Аман, выбежав на веранду. — Звонили из больницы. Операция прошла благополучно. У него были какие-то спайки. Здравствуйте, товарищ Карлыев!

— Здравствуй, Аман!

— Хорошо, если так! — Тойли Мерген глубоко вздохнул, словно с него свалился тяжкий груз, и вытер вспотевший лоб. — Ну, Мухаммед, пошли в дом.

— Нет, Тойли-ага, спешу.

— Теперь непременно надо посидеть, — приветливо заговорил повеселевший от хорошей вести бригадир. — Аман, ты что стоишь, разинув рот? Режь вон ту овцу!

— Из-за меня не режьте овцу, Тойли-ага. Ведь я к вам по делу. И сам тороплюсь, потому что завтра вечером должен ехать в Ашхабад. Вызывают в Центральный Комитет. В "Известиях" напечатана большая статья о Каракумском канале. Будут ее обсуждать. Мне придется выступать. А ведь еще надо подготовиться.

— Снова, значит, будет разговор о коллекторах?

— Конечно. А вы, Тойли-ага, должны лететь в Афганистан.

— В Афганистан?

— Да. Летит правительственная делегация с дружественным визитом. Вы будете представителем от Туркмении.

— Вот так-так!..

— Вы что же, недовольны?

— Речь не о том… У нас есть люди и подостойнее.

— Достойных много, но вас предпочли другим, — улыбнулся Карлыев. — Раздумывать некогда. Надо готовиться. Нарядитесь, повесьте награды, Золотую Звезду. Пусть афганские друзья знают, кто такой Тойли Мерген!

— Интересно получается. — Тойли Мерген явно не мог прийти в себя.

— А что, собственно, удивительного? — сказал секретарь райкома. — Обычное дело.

— Ну ладно… Когда и откуда лететь?

— Из нашего аэропорта. Завтра в восемь утра придет самолет из Ашхабада. На нем долетите до Ташкента. Там присоединитесь к делегации, прибывшей из Москвы, и полетите в Кабул. Вздремнуть не успеете, как окажетесь на месте. Теперь ведь не так, как во времена Махтумкули. Тогда караван целый месяц добирался… Я приеду проводить вас.

— А пока что выпей хоть пиалушку чаю.

— Правда некогда, Тойли-ага.

Аман привез отца в аэропорт примерно за час до отлета. В новеньком помещении аэровокзала было много людей.

— Папа, у тебя есть сигареты?

Тойли Мерген пощупал карманы.

— Нет, сынок, забыл дома. Хорошо, что ты напомнил. Зайдем в буфет, возьмем несколько пачек, чтобы хватило на дорогу.

В буфете Аман купил сигареты и кивнул на бутылку шампанского, которую держала в руках симпатичная молодая буфетчица.

— Папа! Может быть, и мы по бокалу?

Тойли Мергену не хотелось вина, но обижать сына тоже не хотелось.

— Не возражаю!

Довольный Аман поднял бокал.

— Счастливого пути, папа!

— Спасибо, сынок!

— Может, повторим, а?

— Хватит. Если часто повторять, и хорошая штука утратит свою прелесть.

— Постой, папа! Я хочу выпить второй бокал за твой успех.

— Нет, сынок. Пока еще рановато пить за мои успехи. Здесь что-то душно. Давай выйдем.

Отец и сын вышли на площадку перед вокзалом. Было свежо. С севера дул влажный прохладный ветерок.

Тойли Мерген подставил грудь ветру.

— До чего же хорошо дышится! Не жарко и не холодно. Вот бы всегда так!

— Если всегда будет стоять прохладная погода, никогда не созреют дыни и арбузы.

— И то верно… Но я о другом подумал. Вот так же, как этот благодатный ветерок, ворвались в нашу жизнь молодые, свежие силы. И нам стало поистине легче дышать.

— Не о Карлыеве ли ты говоришь, папа?

— Да, сынок. Я говорю об этом человеке. И таких людей, слава богу, становится все больше.

Прохаживаясь взад-вперед по площадке, они не заметили, как к ним подошел Мухаммед Карлыев.

— О чем это вы так увлеченно беседуете, что знакомых не замечаете?

— Стоит ли говорить тебе? — хитро прищурился Тойли Мерген.

— Конечно, стоит.

— Вот мы ходим с Аманом и похваливаем свежий ветерок, а заодно и некоторых людей, от дружбы с которыми тоже легче дышится.

— Ах, вот оно что, — неопределенно протянул Карлыев и почему-то немного смутился.

В это время совершил посадку прилетевший из Ашхабада самолет.

Карлыев внимательно оглядел Тойли Мергена. Каким же молодцом выглядел этот удивительный старик. Черный костюм, белоснежная рубашка, модные туфли, шапка из золотистого сура и даже однотонный галстук с блестящей ниткой. Воротник светлого расстегнутого макинтоша чуть приподнят.

— Все прекрасно, Тойли-ага. Но где же награды?

— Не надел, Мухаммед, — виновато улыбнулся Тойли Мерген.

— Почему?

— По правде говоря, постеснялся.

— Ну, хотя бы Звезду надели. Странный вы человек, Тойли-ага.

— Уж какой есть, Мухаммед.

— Да, кстати, сейчас встретил Ханова. Из-за него-то немного и задержался, а хотел приехать пораньше. Я ведь толком так и не видел нового аэровокзала.

— А что Ханов, — спросил Тойли Мерген, — еще не работает?

— Да вот собирается в совхоз.

— Давайте прощаться, — напомнил Аман. — Уже почти все пассажиры прошли.

Отец с сыном крепко обнялись.

— До свидания, Мухаммед.

Карлыев пожал протянутую руку.

— Доброго вам пути, Тойли-ага.

1970

Приглашение

Повесть

Камень лежит в пыли у развилки дорог. На его пористой, исхлестанной дождями и ветрами поверхности видны рубцы — следы былой