Когда Пейдж училась в медицинском институте, ей читали курс о том, что делать в случае массовых бедствий, но применять эти знания лично ей еще не приходилось. Она поняла, что израненными были не только взрослые люди; Пейдж увидела вокруг много подростков. И очень многих из них она знала лично. Джилл и ее подругу, с которой она была в кинотеатре, Пейдж не видела. Некоторых из раненых утешали родители или близкие, примчавшиеся в больницу при первом известии о катастрофе.

Дежурная сестра стояла у входа, держа в руках список поступивших, и выглядела совершенно подавленной.

– Вы всем успели оказать первую помощь? – спросила Пейдж.

Сестра утвердительно кивнула.

– Надеюсь, что так, но уж больно много пострадавших. Самых тяжелых увезли на вертолете в травматологический центр в Барлингтоне. Двух привезли сюда, чтобы остановить кровотечение, но потом их тоже забрали. Вы не видели самого худшего.

– Жертвы есть? – прошептала Пейдж.

– Пока трое, – тоже шепотом ответила сестра.

Пейдж на секунду прикрыла глаза. С момента катастрофы уже прошло больше часа. Тех тяжелораненых, которые имели приоритет в плане врачебной помощи и которых не отправили в другие лечебные заведения, отнесли наверх в операционные. Таких раненых обычно отмечали красной биркой. Раненых, также имевших серьезные травмы, но чьей жизни не угрожала непосредственная опасность, отмечали желтыми бирками. Сейчас они находились в «ПТ» – палате для тяжелых. Судя пор всему, персоналу больницы и впрямь требовалась помощь.

Пейдж решила сначала осмотреть раненых в приемном покое, но их было так много, что у нее опустились руки. Возраст пострадавших был самый разный – от подростков четырнадцати – пятнадцати лет до взрослых. Они держались кучками, группируясь преимущественно по возрастному признаку. Среди них оказалось довольно много пациентов Пейдж – и старых, и нынешних. Ей хотелось сказать слова утешения каждому или хотя бы дать понять жестом, что она узнает своих. Когда она не заметила одну девочку, та сама напомнила о себе.

– Доктор Пфейффер, подойдите сюда, пожалуйста!

Она пробралась к шестнадцатилетней девушке, родители которой расположились тут же, на подоконнике.

– Они сказали, что у Лейлы всего-навсего сломана рука, и она вполне может подождать, – пожаловался ее отец, Джозеф. – Но ей ужасно больно. Может быть, вы найдете кого-нибудь, кто бы ее осмотрел?

Пейдж осторожно разбинтовала девушке руку и внимательно осмотрела место, где обломок кости пробил кожу.

– Это сложный перелом, – мягко сказала она. – Необходимо хирургическое вмешательство, но, поскольку операционные сейчас перегружены, пройдет некоторое время, пока дойдет очередь и до Лейлы. Я только что приехала в больницу и не имею представления, что творится здесь. – Лейле же она прошептала: – У тебя все будет хорошо. Ты сможешь потерпеть еще немного?

Лейла кивнула, но тут внимание Пейдж привлек другой голос:

– Доктор Пфейффер? – Пейдж оглянулась. – Батч сильно пострадал, доктор.

Батч лежал, опираясь спиной о стену. Рядом была его сестра Кэтрин. Оба – бывшие пациенты Пейдж. Он прижимал ко лбу марлевый пакет и держался рукой за ребра.

Пейдж открыла рану и посмотрела порез на лбу.

– Придется наложить несколько швов, – сказала она. Потом попросила юношу убрать руку от ребер и некоторое время сосредоточенно пальпировала его грудную клетку. – На ребра придется наложить давящую повязку, – сказала Пейдж, надеясь, что сломанные ребра не повредили внутренние органы. – Я прекрасно понимаю, что тебе больно. – Она подняла глаза на Кэтрин, как бы приглашая ее в свидетельницы. – Но особенно опасаться нечего. Ты там тоже была, Кэтрин?

Девушка внимательно слушала Пейдж.

– Да, я была там, но сидела впереди. Музыка играла очень громко, и когда послышался треск, мы поначалу подумали, что это какой-нибудь шумовой эффект, к которому прибегали музыканты. Потом треск стал громче, и мы услышали, что люди за нашими спинами начали кричать. Мы оглянулись, пытаясь понять, почему все кричат, и увидели, что балкон отделился от стены и обрушился на сидевших внизу. Батч сидел на балконе. Люди, которые находились в партере, были буквально смяты.

– Никто из вас не заметил Джилл Стикли? – Трое погибших, трое погибших…

– Они сидели с подругой через два ряда от меня, – сказал Батч, что, впрочем, совершенно не прояснило ситуацию. Потом он прибавил тихим голосом: – Мне очень больно говорить.

– Тогда сиди тихо, – с улыбкой сочувствия произнесла Пейдж, – и помни, что боль – явление временное. У тебя сломано несколько ребер. – Пейдж про себя надеялась, что у парня все остальное в норме. – Но они довольно быстро срастутся. Ну а теперь мне надо идти помогать моим коллегам. Чем быстрее мы разгрузим операционные и приемный покой для тяжелых, тем скорее сможем заняться тобой.

Пейдж стала пробираться к выходу из приемного покоя, все время думая о Джилл и о том, что та сидела на балконе, а не под ним. Это было слабое утешение, поскольку ее сиделка могла бы находиться в первых рядах партера и не пострадать вовсе, как не пострадала Кэтрин. Если Джилл все-таки пострадала, но не слишком, и получила зеленую бирку легкораненой, ее могли доставить на автобусе в какую-нибудь другую больницу, как и других ходячих раненых. Подобные вещи практиковались в случае массовых бедствий или катастроф. Тогда судьба Джилл прояснится значительно позже.

Пейдж молила Бога, чтобы девушка оказалась именно в такой группе.

Весь приемный покой был забит каталками и носилками с пострадавшими. Родственники и друзья стояли группками около них.

– Когда повезут осматривать Тришу, доктор? – спросила Пейдж одна очень взволнованная мать.

Пейдж склонилась над носилками.

– Привет, Триша. – И пошла дальше, прикоснувшись к руке матери успокаивающим жестом. – Как только сможем, дорогая, как только сможем, – произнесла она на ходу.

– Доктор, Патрик не может двигаться! – вскрикнула другая мамаша. Мальчик лежал на носилках и был привязан к ним специальными ремнями.

– Это сделано намеренно, – сообщила она. – Мы не хотим, чтобы он двигался, пока не выясним истинную причину его травмы и какие органы ею затронуты. Все эти ремни и воротники, которые на него надели, необходимы в данной ситуации.

Пейдж напоследок улыбнулась мальчику и его матери ободряющей улыбкой и вошла в комнату «А», где главный врач отделения тяжелобольных склонился над одним из пострадавших, находившихся в комнате. Его звали Рон Маззи и ему в работе помогали сестра и специалист, обслуживавший томограф. Когда он поднял на Пейдж глаза, она спросила:

– Куда мне идти?

– Идите в кабинет «Ф» или «Г». Туда, где нет врача. Пациенты найдутся. Спасибо, что пришли, Пейдж. Вы нам очень нужны.

– Всегда рада помочь. Кстати, вам не пришлось осматривать Джилл Стикли?