Она не ожидала, что так взревет мотор, что так прыгнет с места мощный джип… дернула рукой, вцепилась в руль – и зацепила что-то…

И из колонок рванулся марш.

«Прощание славянки».

Анна плюнула на все и вдавила педаль до упора.

Кто не ушел с ее дороги – пусть идет к Хелле! А она идет к сыну!

Яна, Русина

– Они – что?!

Яна так смотрела на гонца, что здоровущий мужик, косая сажень в плечах, попятился.

И было отчего.

Из глаз женщины глядела сама смерть.

И то…

Услышишь такое – и убьешь. И не пожалеешь. И на исповеди не покаешься. Разве что погордиться собой можно за такое.

Пламенный прислал ультиматум.

Валежного ему в Звенигороде было не надо. Вместо этого он предлагал другое.

Сейчас он собрал в Кремле, во внутреннем дворе, больше полутора тысяч человек. Мужчины, женщины, дети…

Под Кремлем – взрывчатка.

Если он отдаст приказ, все сложится, как карточный домик. Хочет ли ее величество начинать свое правление с такой крови? Чтобы прославиться как ее отец? Когда тот приказал расстрелять просителей. С женщинами, с детьми… Или будем договариваться?

Яна медленно сжала кулаки. До крови, до впившихся в ладони ногтей. До глубоких лунок.

Потом выдохнула – и заставила себя разжать пальцы.

Валежный…

Генерал смотрел на Яну.

Да, он мог отдать приказ о штурме. Мог наплевать на гражданских – это не первые тысячи погибших. На Кремль – отстроим.

И…

Сразу такое решение не примешь.

Яна резко мотнула головой в сторону гонца.

– Ты! Сколько твой хозяин будет ждать ответа?

– Час! – И вдруг невольно добавил: – Ваше императорское величество.

Даже для себя неожиданно. Не ждал он такой реакции. Но это – не Петер. Это – настоящая…

– Вон из штаба. Нам тут поговорить надо. Стеречь его! Не обижать, – резко распорядилась Яна.

Штабом выбрали небольшое здание железнодорожной станции, чудом уцелевшее во всех передрягах. Стены были обильно помечены снарядами, но стояли. И крыша лежала.

А окна…

Не холодно уже без стекол. И видно неплохо.

Яна подошла к одному из них, посмотрела на Кремль.

– Тигр там, – поняла она.

– И вообще вся верхушка. Пламенный угрожает взорвать всех, как только первый солдат ступит на брусчатку Кремля.

– И пес бы с ним. – Как это далось Яне, никто не понял. Но…

Темные волосы.

Зеленые глаза.

Ласковые слова, прошептанные на ушко.

Признание в любви, переданное через Ромашкина, но от этого не ставшее менее ценным.

– Пламенный сдох бы, я б на могилке сплясала, – вздохнула Яна.

Валежный вздохнул над плечом.

– Но с ним сдохнут порядка двух тысяч гражданских. Пламенный приказал нагнать. Женщины, дети…

– Жеваные мухоморы!

Понятно, одними грибочками Яна не ограничилась. И минут пять свита восхищенно внимала матюгам императрицы. Никто не удивлялся. Даже радовались, что ли…

Не плачет, в обморок не падает, а принимает решения!

В таких делах это – счастье!

В двери штаба постучали.

– Тор генерал! Тут к вам…

– Какого …?! – наплевав окончательно на все этикеты, вызверился Валежный.

– Моего! Примете?

Митя не стал ждать доклада. Он просто явился сам, как чертик из коробочки. И как же Яна была рада его видеть!

– Иди сюда, радость моя ромашковая!

Митя даже поежился от ласковой улыбочки императрицы.

– Да, тора Яна.

– И расскажи мне, как вы это прозевали! Бараны освобожденные!

Митя даже обиделся. Потом решил, что последний эпитет не к нему относится, и пожал плечами:

– Вот так. Я знал, что Пламенный скупил взрывчатку. Но куда он ее хочет деть – не знал. Сказал Тигру… давно уже говорил!

– А тот пролопоушил?

– Видимо, так.

Яна выругалась еще раз. Не грибочками.

Но и Тигра было сложно винить. Не доросли местные до такого паскудства. Как ни погляди – не доросли…

– Ты как здесь оказался?

– Когда начали народ сгонять, я решил полюбопытствовать. Ну и… прогулялся. Посмотрел, потом выбрался из города – и к вам что есть сил. Это ж не один час делалось. Пока народ согнали, пока всех несогласных привели…

Яна задумчиво кивнула.

Это верно.

Пламенному нужна сцена.

Эффектная картинка, без которой он не сможет вывернуться.

Артист-самоучка, жеваные мухоморы!

Третий раз ругательства выходили уже без особого азарта. Сбросив напряжение, Яна перешла к конструктивному диалогу.

– Митя, показывай все на карте. Или рисуй давай!

Ромашкин кивнул и принялся чертить.

Позиция была проста.

Кремль. Центральное здание, большой зал. Там Пламенный и устроился с соратниками-заложниками.

Площадь перед Кремлем. Там стоят и сидят люди. Если взорвется хоть что-то… жертвы будут исчисляться сотнями и тысячами.

Яна вздохнула.

Выбор?

Нет у тебя никакого выбора, подруга.

– Кто держит адскую машинку?

– Сам Пламенный. Ну и рядом с ним еще два десятка отморозков, – использовал Янин сленг Митя.

– Понятно. – Яна сжала его руку. – Митя, нам потом надо будет поговорить. Пару минут, ладно? Не уходи…

И решительно вышла из штаба.

* * *

Гонец так и стоял у входа. И поди не постой, когда тебя держат под прицелом. И смотрят очень недружелюбно.

– Иди сюда, жом, – кивнула ему Яна.

Подошел.

– Да, ваше императорское величество.

– Вот что, дружок.

Несчастный едва навзничь не навернулся от такой заявки.

– Скачи-ка ты обратно. И передай Пламенному, что императрица придет на переговоры. Одна. Без сопровождения и оружия. Если он отпустит гражданских… не всех, если боится. Но женщин и детей – обязательно.

– Ваше…

Валежный ухватил Яну под руку. Яна сверкнула на него глазами так, что генерал аж пошатнулся. Но устоял.