Они вместе с Полиной были представительницами «Школы Серебряного Конька», из-за чего только Кристина могла утихомирить эту выскочку.

— Девочка не виновата, что ты лохушка и вытянула на жеребьёвке номер из первой разминки. Вот теперь сиди и кусай локти, — Кристина понимающе мне подмигнула.

— Ну посмотрим. Если она попала в разминку сильнейших, это ещё не значит, что она сможет кататься на вашем уровне.

— Полина, — не выдержав, сорвалась я. — Что я тебе сделала? Достала уже, постоянно ищешь повод, чтобы поругаться со мной. Или ты так сильно боишься, что я откатаю лучше, чем ты? Запомни ты уже, мне нужен результат, а не таблица мест! Мне не сдались эти медали и звания, что же ты не уймёшь никак. Хочешь быть первой — будь, я тебе мешать не стану.

— Тогда зачем ты вообще нужна в этом спорте? Мы работаем на себя, и отдавать тебе свои медали — я не собираюсь.

— Это не твои медали, — всё тем же спокойным голосом, подметила Синицына. — Вбей это себе в голову — ты выступаешь за страну. В этом спорте нет ничего твоего. Ты лишь очередная фигура на доске, которой тренерский штаб делает свой ход. Поэтому закрой рот и помалкивай. Или думаешь сегодня хорошо справилась? Недокрут на каскаде был прекрасно виден всем присутствующим. Ты не справилась с каскадом из тройного и двойного прыжков — вот это позорище. Думаешь тебе вообще зачтут второй прыжок? Или ты правила плохо читаешь? Для людей, которые хотят представлять страну на международном уровне, двойные вообще недопустимы.

— Кристин, ты чего? — дрожа, спросила Полина.

— Слушай, когда я говорю. Ты считаешь себя достойной последней разминки? С таким набором, какой ты сегодня представила, ты вообще недостойна здесь находиться. И нечего рыдать, — рявкнула она на младшую коллегу по группе, когда у той покатились слёзы. — Пошла вон, позорище. Стыдно, что такие как ты, катаются под руководством тренерского штаба Серебряного Конька и являются частью группы Максима Викторовича.

Вирская пулей вылетела из раздевалки, в которой повисло гробовое молчание.

— Жёстко ты с ней, — тихо сказала я.

— Не расслабляйся, Мороз, — ответила Кристина, перешнуровывая конёк. — Это тебя тоже касается. Вас никого не должно быть здесь в таком возрасте. Вы все сырые и неготовые. Вы недостойны такой чести, чтобы представлять нашу страну на мировом уровне. Поэтому постарайся не упасть также глубоко как Полина, а то я точно усомнюсь в ваших способностях. А теперь извини, мне нужно идти выступать, чтобы показать вам, как на самом деле катаются профессионалы, — подойдя к двери она остановилась и вновь посмотрела на меня. — И да, у тебя телефон разрывается, ответь уже.

И действительно, взявшись за мобильный телефон, я обратила внимание, что пропустила около десять звонков, и все они были от Короля.

— Извини, что не взяла сразу, — сказала я, когда на другом конце появился знакомый голос.

— А я уж думал, ты забыла про наш договор. Хотел было спуститься в раздевалку и выписать тебе пару подзатыльников.

— Погоди, ты сейчас в зале?

— Конечно, — Король залился задорны смехом. — И я тут не один. Ты на громкой, Каролин.

Внезапно на меня вылился весь шум, который царил сейчас над ледовой ареной. Среди всех голосов я разобрала надменное ворчание Алисы и колкие словечки Марка, смех Тани и Лии, а также Разнова, у которого Трубецкой пытался отобрать какую-то шоколадку.

— Ты справишься, Лина. Не переживай.

— Хорошо.

— Тебя трясёт сейчас?

— Немного.

— Выдохни. Всё будет отлично, ты готова.

— Не уверена, разминка прошла не лучшим образом. Аксель не получился, каскад кривоват. Славянская явно была недовольна.

— Таня сказала, что всё было неплохо. Ты преувеличиваешь.

— Кто сейчас выходит на лёд?

— Тань, — он передал мой вопрос Совиньковой. — Говорит, что Гофман.

— Значит мне пора готовиться к выходу.

— Мне прийти к тебе? Легче станет?

— Не нужно, я справлюсь. Просто наблюдай за процессом. А потом расскажешь насколько глупо я выглядела.

— Хорошо, — между нами повисла тяжёлая пауза. — Сходим после прокатов на свидание?

— Саш, ты серьёзно сейчас об этом думаешь? — я слегка улыбнулась, понимая, что он пытается любым доступным способом отвлечь меня от переживаний.

— Ну надо же как-то поднять тебе настроение.

— Сходим, Король, сходим.

— Погоди, ты серьёзно?!

— Всё, мне пора, Илья Игоревич стучится. Я пошла.

Повесив трубку, я вновь взглянула на экран мобильного телефона и увидела только что пришедшее сообщение:

«Удачи. Ты справишься, слово капитана.»

Виолетта и Елизавета стояли около борта, недалеко от зоны «kiss and cry», когда ледовая арена залилась музыкой.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовалась Турманова. — Славянская рехнулась и поставила ребёнку все прыжки во второй части программы?

— Сама не пойму, — Гофман распустила волосы, собранные в тугой хвост, почесав затылок и размяв виски. — На последнем прокате программа выглядела иначе. И в заявке были совершенно другое расположение.

— Сама что-то наменяла может? Поскольку я тоже видела какой именно набор она заявила в короткой программе.

— Сомневаюсь, иначе Славянская её грохнет.

— Удивительно, но там достаточно слабенький набор, за исключением Акселя. Может ваш тренер решила не рисковать?

— Сейчас и посмотрим.

После того, как я исполнила первый прыжок в три оборота, Лиза совершенно никак не отреагировала, однако, когда я чутка неуверенно, но достаточно чисто прыгнула каскад из двух тройных прыжков, она повернулась и осуждающе посмотрела на Виолетту:

— Передай Ирине Владимировне, что это убийство ребёнка. В заявке второй прыжок был двойным. Я даже отсюда слышу, как у неё кости дрожат от перенапряжения.

— Что ты на меня то срываешься, — она развела руки. — Я тут не виновата.

— Ещё скажи, что она Аксель в три с половиной оборота сиганёт, — с долей сарказма сказала Лиза.

— Вот возьму и скажу, — на это Турманова лишь фыркнула, а Гофман заговорчески начала следить за происходящем на льду. — Если соберётся, то сделает.

— Да ты смеёшься, я думала Иринка его по приколу в заявку написала. Ты хочешь сказать, что ребёнок в четырнадцать лет сможет сделать то, к чему мы шли несколько лет? Не верю.

Однако сомневаться в сумасшествии Славянской им не пришлось. Я криво исполнила последний прыжок, недокрутив четверть оборота и приземлившись на пятую точку.

— А я говорила, — констатировала Виолетта, когда Лиза убедилась в неадекватности старшего тренера Академии. — Жаль, что не смогла выехать.

— Она убьёт эту девочку, — прошептала Елизавета. — Она развалится к своим восемнадцати годам.

— Скорее всего.

— Ты хоть понимаешь, что это значит? — спросила девушка у подруги, когда та положила ей голову на плечо.

— Так выглядит наш конец.

— Это последний сезон, Ви.

— Вижу. И мне страшно. Я