В сторону полетел полупустой пояс с подсумками для изогнутых магазинов к пистолет-пулемету. Одна снаряженная обойма выскочила из брезентового кармана, с лязгом ударив в подножие алтаря, но Кипяток не заметил, продолжая бушевать.

– Вы племя выродков, рожденных в вонючей канаве за городской свалкой!

Он рычал и пытался выскользнуть, но доспех снимали сразу пятеро «сорокдевяток» под командованием господина Цзи, так что даже привстать с лежанки босс возможности не имел. Запекшаяся кровь и термический ожог на правом плече пока не позволяли отодрать наплечник, но рядовые бандиты выливали туда уже вторую банку лекарства, и скоро корка должна была размякнуть.

– Я вырежу ваши сердца кухонной ложкой! – Квон Пэн рычал, вращая глазами так, словно хотел выдавить их из орбит. – Проткну печень и заставлю сожрать собственные пальцы!

Поглаживая усики, Цзи гадал, отчего больше бесится Большой Брат. Боль понятна, она заставляет людей кричать, даже самых сильных. А Пэн вообще был ранен трижды, если не считать ожога и недавних побоев.

Но инфорсер с необъяснимой уверенностью полагал, что босс ярится совсем не от физических страданий. Каракурт, с которой «кобрам» пришлось вступить в неожиданный бой несколько часов назад, уничтожила сразу дюжину братьев «Союза трех стихий». Безжалостно, даже не пытаясь взять пленных.

– Вы, пропахшие мочой мешки тухлятины, какого дьявола вы делаете?!

Кипяток застонал, дернулся в руках «сорокдевяток», обмяк и закусил губу. Вместе с бесформенными лоскутами кожи темно-красный наплечник его боевого доспеха отошел прочь, и помощники сняли пластину, откладывая в сторону.

– Осторожнее, семя гиены, или я заставлю тебя откусить собственный…

Большой Брат задышал тяжело и часто, по-собачьи высунув язык. Цзи озабоченно обернулся, нетерпеливыми взмахами руки подгоняя медиков братства. Те, сбиваясь с ног, заканчивали наполнять ванну специальным медицинским раствором, в котором боссу предстоит провести не меньше сорока часов.

Кипяток, почуяв, что контроль над ним ослаблен, попытался вскочить. Рядовые, испуганно заголосив, осторожно навалились на босса, придавливая его обратно к лежанке. А тот вдруг уставился в лицо нависавшего над ним молодого человека, совсем недавно ставшего полноценной «коброй».

– Я убью тебя! Лично убью! И семью твою вырежу! Вот этими руками! Ножом… Ай, суки…

Пэн выгнулся дугой, тяжело рухнул обратно, ногой задев прикроватный столик с хирургическими инструментами. Доспех на правой половине груди, где ремни и пластины практически спеклись с плотью, еще не был снят. Подскочил один из медиков, вопросительно глядя на инфорсера. Цзи вздохнул, утвердительно кивая, и дернул себя за ус.

Медик тут же воткнул в бедро Большого Брата очередной инъектор с обезболивающим. «Вряд ли поможет, – мельком подумал старший 426-й. – Но они обязаны делать все возможное, пока у Пэна не пройдет припадок и душевная боль не покроется пленкой забвения. Быть может, переполненный лекарствами, босс хотя бы потеряет сознание?..»

– Я тебя запомнил! – Теперь Кипяток нацелил гневный взгляд на медика. – И тебя тоже! Вы все поплатитесь, выродки!

Квон Пэн вдруг заметил своего любимого офицера, стоящего у изголовья. Улыбнулся плотоядно и безумно. Но от «сорокдевяток» в этот момент отвлекся, и те принялись торопливо срезать остальной доспех вместе с омертвевшей кожей вожака.

– Цзи! – змеей зашипел тот, облизываясь сухим языком. – Доставить мне сибиряка! Вебера сюда, немедленно! И полукровку! Готовь станки, брат! Я лично колесую этого выродка! О, Будда…

Еще один элемент доспеха оказался отодран от окровавленного бока Кипятка, и он снова выгнулся на гимнастический «мостик». «Да, это не муки телесной боли, – в который раз подумал инфорсер, следя за гримасами босса. – Это маска ненависти к людям, сумевшим нанести «Алмазной кобре» подлый и коварный удар».

О, с каким удовольствием он доставил бы сибиряка к ногам Большого Брата! Без всяких рыцарских поединков, просто притащил бы в цепях. Но оказалось, что это невозможно. Во всяком случае, сейчас.

После того как Желтый Каракурт завершила истребление его собратьев, а Квон Пэн и еще двое бойцов вонючими канализационными стоками ушли в кормовые трюмы, след Вебера оборвался.

Позже, почти через час после схватки, когда Кипяток уже добрался до штаб-квартиры и над ним начали колдовать медики, стало ясно, что Вебер тоже выскользнул из ловушки коменданта. Однако же и теперь оставшись в недосягаемости – подполковник заперла русских в посольстве, введя на комбайне военное положение. Члены «Союза Небес, Земли и Человека» мгновенно залегли на дно: рядовые маскировали татуировки, старшие уходили в подвалы и бронированные убежища, пушеры сворачивали бизнес, бордели взяли выходной.

А еще через пару часов Вебер и Денис Йен вообще покинули борт «Императора». Машинисты, теперь не отходившие с рабочих мест даже по нужде, и сейчас держали опухшую рожу сибиряка в прицеле внешних камер комбайна, осторожно прицепившись к Сети.

Наблюдая, как Квон Пэн медленно затихает, перекачанный обезволивающими препаратами, Цзи глубоко вздохнул. Большому Брату не удалось поймать Вебера и его тщедушного напарника, нанесших «Союзу трех стихий» оскорбительную пощечину. Но «кобры» терпеливы и умны. Когда настанет час мести, они его не упустят.

Илья, еще несколько секунд назад догадавшийся, на что собрался пойти ломщик, обреченно вздохнул. Терпение вытянулся в кресле, будто ему заклинило позвоночник, посол Республики опять схватился за грудь.

Офицеры Поднебесной зашумели, вслед за ними рокот прокатился и по толпе, заставив нервничать автоматчиков обеих сторон. Каракурт молчала, с пристальным прищуром рассматривая Степана. Эдуард что-то негромко и торопливо говорил брату, оживленно жестикулируя.

Сам ломщик окружающих не слушал, глядя куда-то вперед и вверх, и Леший догадался, что юноша все еще сражается с собственным страхом…

– Стойте! – вдруг крикнул тот, вынудив всех замолчать. Сибиряков – обиженно, поднебесников – удивленно. – Я сдамся подполковнику Чэнь Юйдяо, но сделаю это с одним-единственным условием.

Каракурт кивнула, словно этого и ждала, а Терпение обреченно покачал татуированной головой. Плечи министра поникли, он развернул коляску к китайцам.

– Говорите, господин Гринивецкий. – Юйдяо кивнула, похрустев шеей и закладывая руки за спину. – В чем состоит ваше условие?

– Наметившийся политический скандал будет замят, словно его не существовало, – ответил Листопад, и Илья догадался, что паренек давно отрепетировал в голове финальную стадию переговоров с комендантом. – Все свидетельства должны быть уничтожены. «Балалайки» иностранных журналистов отформатированы, записи камер проверены наиболее тщательно. – Степан протянул руку, указывая на мелькавшие в толпе бледнокожие лица. – Из внутренней сети комбайна также должны быть удалены все свидетельства и записи нашего пребывания на борту. Если товарищ комендант готова выполнить мои условия, я сдамся…