Под прицелами противовоздушных систем и «ревунов» армейская машина сибиряков грузно коснулась земли, замирая в паре десятков метров от внешнего городка. Теперь стало слышно, как шумно гомонят наполнявшие ночную ярмарку поднебесники. Тыча в вертолет пальцами, они вертели головами и почти не обращали внимания на многочисленное оцепление из солдат НОАК, пытавшихся согнать рабочих поближе к комплексу.

У реактивного «Махаона» откинулась бортовая аппарель, с такого расстояния казавшаяся игрушечной. Да и сам летательный аппарат, способный перевозить до десяти десантников, рядом с громадой «Императора Шихуанди» выглядел стрекозой, присевшей возле туши бегемота. По крохотному пандусу быстрым шагом спустились четверо крохотных спецназовцев – в ИБК, хоть «коловороты» и висят на груди стволами вниз, демонстрируя мирную готовность к неприятностям. За ними…

– Ты ведь знал? – спросил Листопад, перед глазами которого сейчас пронеслась вся его недлинная жизнь. Особенно ярко – последний месяц, проведенный в глубинах прокладочного комбайна. – Знал, что он прилетит, да?

– Догадывался… – Леший только хмыкнул, рассматривая человека в инвалидной коляске, шустро съезжавшей по вертолетному трапу. – У твоего братца есть одна навязчивая черта. В сложных ситуациях – ты уж прости за неэтичный каламбур, – ему никак не сидится на месте…

– А если бы он не прилетел? – Степан отвернулся от темного окна и прислонился спиной к жалюзи, мечтая только об одном – чтобы кто-то из снайперов на горных склонах переволновался и выстрелил… – Если бы он не прилетел, Леший, ты отдал бы меня китайцам?

– Если бы не мороз, Степа, овес бы до неба дорос… – Илья взглянул на бледных сотрудников, с интересом и надеждой посматривающих в их сторону.

Конечно, они слышали, что возле комплекса приземлился вертолет. Да вот только радости или облегчения на их лицах младший Гринивецкий прочитать не мог.

– Ну, пойдем, Степка. Похвастаем брату твоими геройствами…

Леший легонько, почти по-дружески хлопнул его по плечу. Ровно там, где рукав Степана был распорот, а под одеждой виднелась перевязка.

– Дамы и господа! – повысив голос, эту речь Илья адресовал уже всем работникам посольства. – Спасибо за проявленное мужество, хладнокровие и выдержку! Вы продемонстрировали черты по-настоящему сибирского характера, и я обязательно упомяну об этом в официальном отчете. Уверен, что осадное положение отменят с минуты на минуту. А мы отбываем на заключительный раунд переговоров с комендантом Юйдяо…

– Исход которых не может предсказать даже сам Геос, – задумчиво прошептал ему вслед Листопад, но молодого ломщика никто не расслышал.

Ночная осенняя прохлада подступала влажными волнами, забивала нос запахами вянущих трав, тянулась под воротник и в бесформенную прореху на штанине. Палаточный табор притих, собравшись на самой границе, где его отрезали от сибирского вертолета цепь гарнизонных солдат и линия переносных прожекторов. По самым скромным подсчетам Ильи, Каракурт выгнала из комбайна не меньше двухсот автоматчиков, а снайперы по-прежнему занимали позиции на западных предгорьях.

Рабочие прокладочного комплекса, еще двадцать минут назад беззаботно уплетавшие сахарную вату и глазеющие на цирковых акробатов, выглядели притихшими и подавленными. Толпились стадом, словно боялись, что сторожевые псы в камуфляже загонят в душные недра «Ильи Муромца», негромко переговаривались. Открыто пялиться на коменданта или ее офицеров опасались.

Толпа ночных гуляк, насчитывающая несколько сотен поднебесников, старалась быть незаметной и осторожной, шепотом обсуждая увиденное перед комплексом. Подогретая слухами, она жадно вслушивалась в происходящее на посадочной площадке. Начинала придумывать детали, которыми обогатит историю уже этим утром, пересказывая ее занятым на вахтах товарищам.

А обсуждать было что.

Весть о том, что русские поймали террориста, которого отказываются выдать Каракурту, облетела передвижную фабрику со скоростью ветра. Еще говорили о том, что Триада решилась свергнуть коменданта Юйдяо. Доверительно пересказывали ход сражения на корме, безбожно искажая любую мелочь. Когда любопытные рабочие высыпали на улицу следить за переговорами, молва искренне полагала, что с армией бандитов столкнулось не меньше сотни солдат…

Из посольства их все-таки выпустили, хоть Вебер до последней секунды опасался роковой интриги. Сначала подполковник лично спустилась к приземлившемуся снаружи «Махаону», несколько томительных минут общалась с Терпением. А затем отдала бронепехоте распоряжение пропустить сибиряков на улицу – распутывать непростой клубок зарождавшегося скандала решили у стен «Муромца».

Комбайн, как за прошедшие дни Илья убедился лично, на комфортное перемещение высокопоставленных инвалидов рассчитан не был. А потому жест Каракурта выглядел проявлением уважения к министру. Однако первым делом Вебер заподозрил подвох, на всякий случай приковав к себе Листопада мягкими эластичными наручниками.

По «улицам» комплекса двигались так, чтобы Лешего не смогли оттеснить от ломщика. А еще Илья откровенно прикрывался Гринивецким и послом, справедливо рассудив, что выстрел из шокера или первая игла транквилизатора будет предназначаться именно ему, а не юноше.

Впрочем, китайцы, хоть и смотревшие волками, поползновений не совершали, провожая затравленными взглядами, но вперед не суясь. Организовали кратчайший путь, с которого убрали всех рабочих, беспрепятственно проводили троих сибиряков наружу.

Только там Илья позволил себе ослабить хватку. Степана, конечно же, отстегнул, но дубинку убирать не спешил, с демонстративной рассеянностью поглядывая по сторонам.

Стоящие на границе светового круга китайцы казались озлобленными, напряженными, готовыми на любой, даже самый опрометчивый, поступок. В серьезности лиц сибиряки им нисколько не уступали – сопровождавший Терпение спецназ «коловороты» по-прежнему держал стволами вниз, но глаза «барсов» говорили: мы готовы, только дай приказ. Их была всего горстка против целой армии, но Вебер знал, что до соревнования «кто кого» лучше не доводить…

Каракурт, подтянутая и возбужденная, даже не сняла брони, под которой вступила в бой возле резервного бункера. На левом наплечнике виднелась свежая отметина от пули, бронзовые волосы под фуражкой слиплись от пота. Несмотря на жаркий и непрерывный спор с министром, комендант находила время бросать на Илью странные, очень внимательные и долгие взгляды.

За спиной подполковника, смурной и поджавший губы, виднелся старлей, которого Илья оглушил в операционном зале машинистов. Ху смотрел на сибиряков с неприкрытой ненавистью, и Леший даже порадовался, что бразды правления сосредоточены в руках Юйдяо, а не этого злобного крепыша.

Несмотря на строжайший запрет Желтого Каракурта, Вебер заметил в толпе и рослые фигуры чужеземцев. Он не догадывался, как именно иностранные журналисты собирались вывозить с комбайна эксклюзивные кадры, но сейчас те с оптимизмом снимали происходящее на небольшие скрытые камеры или «балалайки». Быть может, где-то среди них сейчас находился и авантюрист Бадоса, умеющий крайне своевременно возвращать долги?