Южнее попытки Утремера создать собственный характерный стиль погибли на поле боя при Хаттине. Скромный, крепкий труд Утремера XII века был прелюдией, которая окончилась ничем. Утремер XIII века был лишь отдаленной провинцией готического средиземноморского мира.

Когда стало известно о смерти Бейбарса, Утремер возликовал. Его преемником стал старший сын Берке, слабый юноша, тщетно старавшийся удержать власть над мамлюкскими эмирами. Задача оказалась ему не по плечу. В августе 1279 года эмир сирийских войск Калаун взбунтовался и пошел на Каир. Берке отрекся от престола в пользу своего семнадцатилетнего брата, и Калаун взял правительство на себя. Четыре месяца спустя Калаун сместил юношу и провозгласил себя султаном. Наместник Дамаска, Сонкор аль-Ашкар отказался признать его власть и тоже объявил себя султаном в Дамаске в следующем апреле. Но ему не хватило сил справиться с египтянами. После битвы у Дамаска в июне 1280 года он ретировался в Северную Сирию и вскоре помирился с Калауном, который таким образом завладел всем наследием Бейбарса.

Франки не воспользовались полученной передышкой. Напрасно ильхан Абага и его вассал Левон III, король Армении, призывал к альянсу и крестовому походу. Их единственным заступником был орден госпитальеров. Карл Анжуйский с его ненавистью к византийцам и их союзникам генуэзцам приказал своему бальи в Акре Рожеру ди Сан-Северино держаться союза с венецианцами, тамплиерами и мамлюками. Папа, которому император Михаил обещал подчинить византийскую церковь, подстегивал Карла в его сирийских планах, чтобы отвлечь от Константинополя. Король Эдуард I был склонен к союзу с монголами, но он был в далекой Англии и не имел ни времени, ни денег для нового крестового похода.

В Утремере Боэмунд VII был бы не прочь скооперироваться со своим армянским дядей, но у него были плохие отношения с тамплиерами, а в 1277 году он поссорился с самым могущественным из своих вассалов — Ги II Эмбриако из Джебейля. Боэмунд обещал Ги, своему кузену и близкому другу, руку местной наследницы рода Алеман для его брата Жана. Но епископ Тортосский Бартелеми хотел, чтобы наследство получил его племянник, и добился на это согласия Боэмунда. Тогда Ги похитил девушку и выдал ее за Жана. После этого, боясь мести Боэмунда, он бежал к тамплиерам. В отместку Боэмунд разрушил здания тамплиеров в Триполи и срубил лес, которым они владели неподалеку в Монтроке. Магистр ордена Гийом де Боже сразу же повел своих рыцарей на Триполи, чтобы устроить демонстрацию силы под его стенами, а затем удалился и сжег замок Ботрун; но его попытка штурмовать Нефин окончилась тем, что дюжина его рыцарей попали в плен, и Боэмунд незамедлительно бросил их в тюрьму в Триполи. Когда тамплиеры перебрались назад в Акру, Боэмунд выступил на Джебейль. Ги, с которым Гийом де Боже оставил контингент своих рыцарей, двинулся навстречу бывшему другу. Свирепый бой состоялся в нескольких милях севернее Ботруна. С обеих сторон едва набралось и по двести воинов, но резня была страшная. Боэмунд понес сокрушительное поражение. Среди рыцарей, которых он потерял, был его кузен и зять Ги Балиан Сидонский, последний из великого дома Гарнье.

После разгрома Боэмунд согласился на годовое перемирие, но в 1278 году Ги и тамплиеры снова напали на него и снова разбили. Но при этом буря разметала двенадцать галер тамплиеров, пытавшихся прорваться в гавань Триполи. После этого Боэмунд послал пятнадцать галер против их замка в Сидоне, и они успели причинить ему некоторый ущерб, как вдруг вмешался Великий магистр госпитальеров Николя Лорнь. Он поспешил в Триполи и организовал еще одно перемирие. Но Ги Эмбриако все не успокаивался. Он твердо вознамерился взять Триполи. В январе 1282 года с братьями и некоторыми друзьями он пробрался в квартал тамплиеров в Триполи. Но произошло недоразумение, и командир тамплиеров Реддекер отсутствовал. Ги заподозрил предательство и запаниковал. Когда он пытался укрыться у госпитальеров, кто-то предупредил Боэмунда. Заговорщики бежали в башню госпитальеров, где их осадили войска Боэмунда. Через несколько часов по просьбе госпитальеров они согласились сдаться при условии, что им пощадят жизнь. Но Боэмунд не сдержал слова. Всех спутников Ги ослепили, но самого Ги с его братьями Жаном и Балдуином и кузеном Гийомом отвезли в Нефин, там всех по шею зарыли в землю и оставили умирать от голода.

Страшная судьба мятежников привела в ужас всех вассалов Боэмунда. Кроме того, семейство Эмбриако всегда помнило о своем генуэзском происхождении, и среди заговорщиков было много генуэзцев. Так как генуэзцы дружили с армянами и выступали за союз с монголами, Боэмунд их не поддерживал. Тем временем Жан де Монфор, преданный сторонник генуэзцев, решил выступить из Тира и отомстить за друзей. Но Боэмунд добрался до Джебейля до него. Только пизанцы, ненавидевшие генуэзцев, испытывали чистое удовольствие от всего произошедшего.

На юге тоже не обошлось без политических перипетий. Правление Рожера ди Сан-Северино в Акре вызвало возмущение местной знати. В 1277 году Гийом де Боже попытался переманить Жана де Монфора на свою сторону, и ему удалось помирить Жана с венецианцами, которым позволили вернуться в их прежние кварталы в Тире. Но Жан держался в стороне от властей Акры. В 1279 году король Гуго внезапно высадился в Тире, надеясь собрать знать под свои знамена. Жан поддержал его, но больше за короля никто не поднялся. Четыре месяца, в течение которых он имел законное право требовать присутствия его кипрских вассалов за пределами острова, прошли в полном бездействии. И когда рыцари вернулись на Кипр, королю пришлось последовать за ними. В своей неудаче он винил тамплиеров — и не без причины, ведь именно Гийом де Боже удержал Акру для Рожера ди Сан-Северино. В отместку король конфисковал собственность тамплиеров на Кипре, включая их замок в Гастрии. Орден пожаловался папе, который написал Гуго, прося его вернуть отнятое у ордена, но король проигнорировал указание папы. Несмотря на то что он, по всей видимости, выступал за союз с монголами — главным образом потому, что ему противился Рожер ди Сан-Северино, Гуго не имел никакой возможности действовать на материке.

Ильхану не терпелось нанести удар по мамлюкам, прежде чем Калаун успеет упрочить свои позиции. Сонкор, бывший эмир Дамаска, все еще противостоял египтянам в Северной Сирии, когда в конце сентября 1280 года монгольская армия перешла Евфрат и оккупировала Айнтаб, Баграс и Дарбезак. 20 октября она вошла в Халеб, где разграбила рынки и сожгла мечети. Перепуганные местные мусульмане бежали на юг к Дамаску. В то же время госпитальеры Маркаба совершили весьма прибыльный набег в Аль-Букайю, проникнув почти до Крака, и на обратном пути возле Мараклеи разгромили мусульманскую армию, посланную их укротить. Но монголам не хватало сил удержать Халеб. Когда Калаун собрал свои войска в Дамаске, они отступили за Евфрат. Султан удовольствовался тем, что выслал войско наказать госпитальеров, которые разгромили его под Маркабом.

Примерно в то же время в Акру явился монгольский посол и сказал франкам, что ильхан предлагает послать в Сирию армию в сто тысяч человек следующей весной и просил их подкрепить его людьми и снабжением. Госпитальеры сообщили об этом королю Эдуарду, но в Акре ильхану ничего не ответили. Новости о грядущем монгольском нашествии испугали Калауна. Он заключил мир с Сонкором в июне 1281 года, отдав ему во владение Антиохию и Апамею, и послал в Акру предложение десятилетнего перемирия с военными орденами. Еще больше года должно было действовать перемирие, заключенное с правительством в Акре в 1272 году. Несколько эмиров из египетского посольства посоветовали франкам не договариваться с Калауном, так как скоро его сбросят с трона. Услышав это, Рожер ди Сан-Северино сразу же написал султану и предостерег его, а тот успел вовремя арестовать заговорщиков. Между тем военные ордена в Акре согласились на договор о перемирии, который и подписали 3 мая. 16 июля Боэмунд заключил такой же договор. Это был дипломатический триумф для Калауна. Объединенные усилия франков на его фланге даже без подкреплений с Запада серьезно осложнили бы его кампанию против монголов.