– Там на кукурузном поле две девочки, они зовут меня поиграть с ними, – шепнул он отцу. Тот непреклонно отправил сына спать одного, и, проходя мимо окна, мальчик увидел две светящиеся фигурки в длинных юбках и кружевных передниках на краю поля.

– Иди же сюда, поиграй с нами, – печально закричали они.

А еще дальше, в бескрайних прериях, воспетых американскими поэтами, раскинув руки, во мраке стояла высокая фигура в цилиндре и плаще, как одинокое пугало, ожидающее сбора урожая.

Гэйб не ощущал присутствия духов, пока шагал домой. В голове у него гудело от «косяка», который он выкурил на вечеринке у Альмы. Ночь выдалась холодной, и Гэйб дышал на руки, чтобы немного согреться. Это был хороший день, один из лучших, что Гэйб мог вспомнить. Он познакомился с великой Мами Смит. Ему было всего восемнадцать, но остальные коты приняли его радушно, улыбались, когда он брал соло, и хвалили его джазовые фишки.

Единственной ложкой дегтя в бочке меда была неожиданная ссора с Мемфисом. Чем он вообще думал, когда привел эту девчонку на вечеринку? Конечно, она была хороша. Но вокруг ходят толпы хорошеньких девчонок, от которых не будет таких проблем – не больше, чем от любой обычной женщины. Ему очень не понравилось, как они расстались. Мемфис с Тетой просто улизнули с вечеринки по-английски, даже не попрощавшись. Но если его дорогой приятель хочет так все обставить, то черт с ним. Когда эта краля бросит его ради какого-нибудь белого богача, кому придется выслушивать слезливую историю? Гэйбу, вот кому.

Странный звук завладел его вниманием. Раз-два-три, раз-два-три. Какой-то хромоногий трехстопный ритм, словно недоделанный вальс. Когда Гэйб оглянулся, он никого не увидел.

Он сам не заметил, как вышел из себя из-за девчонки Мемфиса, а теперь был этим сильно расстроен. Отгораживаясь от пронизывающего ветра с Гудзона, Гэйб поднял воротник куртки и пошел дальше. Ветер принялся гонять консервную банку по улице. Над головой Гэйба гудели пустые линии надземки. Чтобы не замерзнуть, Гэйб принялся прокручивать в голове события прошедшего дня: знакомство со знаменитыми музыкантами, рукопожатие с Клэренсом Уильямсом, пообещавшим ему безоблачное будущее в «Оке Рекордз». «Ты станешь играть для всех», – сказал он, и Гэйб почувствовал, что на глазах становится звездой.

Неприятный звук снова отвлек его от мыслей. Раз-два-три, раз-два-три. Стук, шаг, шаг. Стук, шаг, шаг.

– Кто здесь? – крикнул Гэйб в темноту. Какая-то тень стрелой шмыгнула из-под колес припаркованного «форда», и Гэйб невольно вскрикнул. Кошка длинными прыжками понеслась дальше по улице, и невольно Гэйб засмеялся: – Боже мой, кошка. В следующий раз заяви о себе заранее. У меня-то девяти жизней нет.

Покачав головой, он двинулся дальше, напевая отрывок из новой песни Мами Смит, помогая себе игрой на невидимой трубе. Из-под шпал надземки свет лился неровными полосами на дорогу, и у Гэйба в голове раздался голос Исайи. Мост. Не ходи под мостом.

Гэйб никогда не сказал бы об этом Мемфису, но он давно заметил, что с Исайей что-то не так. И попытка предсказать его судьбу – один из хороших примеров. Мальчик позволил шутке зайти слишком далеко – даже Гэйб поверил, что парнишка и сам напуган. Слишком сильное воображение – вот в чем его проблема.

Раз-два-три. Стук, шаг, шаг.

Опять этот чертов звук! Гэбриэл резко развернулся. Он заметил, что туман вокруг очень сгустился. Даже яркая иллюминация клуба «Вупи» превратилась в размытое свечение.

Не ходи под мостом. Он уже здесь.

Гэйб сильнее затянул воротник. Почему он позволил бреду какого-то мальчишки так выбить его из колеи? Звук его шагов множился эхом. Казалось, что он раздается со всех сторон. Туман стал почти непроницаемым. Как такое возможно? Разве туман может сгуститься за несколько секунд? Он что, уже подошел к реке? Или потерялся? Гэйб не понимал, где находится. Как пройти назад в сторону клубов? Сквозь туман до него донеслось негромкое насвистывание.

– Гэбриэл…

Кто-то позвал его по имени. Он не мог узнать голос.

– Кто здесь?

– Как ангел Гавриил, посланник Божий…

– Мемфис, это ты, что ли? Прекрати сейчас же! – Гэйб оглянулся в поисках какой-нибудь палки, которой можно будет как следует огреть незадачливого шутника, но ничего не нашел.

Не ходи под мостом. Он уже здесь.

Если это была шутка, то Гэйбу не было смешно. Он быстро пошел дальше.

Клочья тумана сгустились, уплотнились, и из них будто материализовался высокий мужчина, в пышной старомодной одежде и с серебряной тростью в руках. Он улыбнулся Гэйбу хищной улыбкой, такой холодной, что Гэйб с трудом устоял на ногах.

– Ангел Гавриил, чья труба расколола небо.

– Если вам нужен трубач, то я занят – уже играю в оркестре Конта Кэрутерса, – сам не зная зачем, сказал Гэйб. Его сердце принялось лихорадочно метаться в грудной клетке, непонятно почему. Скорее всего это какой-то старый уличный повеса, к тому же вдребезги пьяный. Гэйб легко мог бы разобраться с ним, если дело примет неприятный оборот. Так почему же ему настолько не по себе?

Не ходи под мостом. Он уже здесь. Ты умрешь.

– Гавриил, чья труба возвестила о рождении Иоанна Крестителя. И Иисуса Христа. Чей зов возвестит появление Зверя, – продолжил странный человек. Казалось, что вокруг его зрачков горит огонь, и Гэйб понял, что не может отвести взгляд в сторону. – И восьмым жертвоприношением стало приношение ангела, великого посланца, чья божественная музыка упорядочивала сферы небесные и земные, и приветствовала комету в небе. И вот, он заиграл на своей золотой трубе и возвестил о рождении Зверя.

Незнакомец будто стал увеличиваться в размере. Глаза его пламенели адским огнем, а под его кожей что-то оживало. Оно двигалось.

– И сказал Господь – пусть каждый язык поприветствует и восхвалит Змия-искусителя, ибо он есьмь провозвестник высшей справедливости.

Из тумана раздался жуткий хор нечеловеческих голосов, будто рядом разверзлись ворота прямо в преисподнюю.

– Узри меня, Гавриил! Узри меня и изумись!

Гэйб вдруг понял, что онемел. Но то, что перед ним сейчас происходило, все равно было невозможно описать какими-либо словами.

Газеты сообщали об аресте брата Колла взрывными заголовками. «УБИЙЦА ПОЙМАН! ПРЕСТУПЛЕНИЯ РАСКРЫТЫ! ТЕПЕРЬ ВСЕ В ПОРЯДКЕ!»

Хотя детектив Маллой сделал публичное заявление, что Колл еще не признан виновным и находится под следствием, нью-йоркская общественность сама осудила его и признала виновным. Но, поговорив с Джейкобом Коллом, Эви поняла, что он не знает никаких подробностей убийства Руты Бадовски. Это было очевидно. Казалось, будто он намеренно привлекает внимание к себе, раз уж они вышли на его след.